Алексис Бувье - Кредиторы гильотины
– Я больше не верую, мне нечего слушать вас, – и, повернувшись, она вышла в сопровождении братьев.
– Шарль, – сказал Винсент, – проводи ее домой и не оставляй ни на одну минуту, так как она способна совершить безумный поступок.
Шарль уехал вместе с сестрой.
На другой день, в назначенный для погребения час, все спускались по лестнице вслед за гробом. Винсент шел под руку с доктором.
Несчастный, лежащий в гробу, раздробил себе череп из-за того, что ему не на что было пообедать.
Когда отпевание было окончено, Винсент вместе с Жобером отправился за гробом на кладбище Пер-Лашез.
Жобер заметил, что Винсент дрожит и кусает себе губы, тогда как глаза его сверкают странным блеском.
– Что с вами?
– Ничего, – ответил молодой человек. – Почему вы спрашиваете меня об этом?
– Потому что у вас такой вид, будто вы действительно провожаете на кладбище своего зятя.
– Хуже, – отозвался Винсент. – Я думаю о том, что похороню рядом со своей матерью этого незнакомца. Я был после смерти отца на кладбище и дал слово прийти туда не раньше, чем когда мы будем переносить труп отца.
– Сегодня вы делаете к этому первый шаг.
Несколько минут прошло в молчании.
Когда нужно было проходить через площадь Ла-Рокетт, Винсент с силой сжал руку своего спутника.
– Здесь был убит наш несчастный мученик, – тихо проговорил он. – И теперь, глядя на все смешное великолепие этих похорон, на эти перья, бархат и серебряные вышивки, я думаю о мрачных похоронах казненного, о фургоне, за которым мы бежали в то холодное утро, о жандарме, который сторожил труп, пока он не был зарыт. Теперь мы проходим через площадь – и мне кажется, что все люди, следующие за нами и знающие нашу историю, стараются прочесть на моем лице все, что творится в моей душе.
– Будьте мужественны, Винсент, – сказал Жобер.
– Поддержите меня, – попросил Винсент, печально улыбаясь. – Я не в состоянии держаться на ногах, но я буду улыбаться. Пусть люди, которые смотрят на меня, скажут: «Он забыл об этом, он презирает своего отца, как тот этого заслуживает».
И несчастный действительно сделал гримасу наподобие улыбки. Жобер поддержал его, так как он шатался, проходя через площадь.
Вскоре похоронное шествие прибыло на кладбище, и труп незнакомца был похоронен в семейном склепе.
Глава 38. Старый знакомый
На зеленом берегу Марны стояла лодка. Четверо гребцов в сопровождении четырех веселых спутниц лежали на траве.
Одна из молодых женщин встала, говоря:
– Прекратите серьезные разговоры. Я хочу веселиться.
– Тебе невесело потому, что его нет.
– Да, это правда. Вы все четверо не можете развеселить меня.
– Ты знаешь, что лучшее средство ждать – завтрак.
– А где Панафье должен присоединиться к нам? – спросил тот, что казался постарше.
– Он сказал мне, что приедет по жуанвильской железной дороге.
– В таком случае он может ждать нас у Жюстена.
– Вы уже целый час говорите нам об этом.
– Послушайте, заплатите двадцать су и велите отвести лодку к Жюстену, так как мы сами пойдем пешком.
– Ну нет, я люблю свою лодку и никогда не доверю ее наемнику. Мое сердце никогда не перенесет этого.
– Послушайте, вы мне страшно надоели.
– Нисетта, вы оскорбляете нашу лодку.
– Довольно, я умираю от голода. Панафье ждет. У нас еще два часа, и я пойду, закажу обед.
– И я с тобой, – вскочив на ноги, закричали дамы в один голос.
– Пойдемте и мы с ними, – предложил один из четверых, бывший капитаном лодки, – и пусть Сардин отведет лодку.
– Хорошо, – ответил высокий малый, названный этим именем.
– Придете к Жюстену.
– Отлично.
– Ты от меня не отделаешься, ты придешь, – сказала одна из женщин.
– Молчите лучше, Лушинетта, будьте почтительны к начальнику. Идите заказывать завтрак, я же поеду в лодке и, вероятно, буду в одно время с вами.
– Ну, хорошо, оставим его.
Каждый из лодочников любезно предложил руку даме, а капитан – даже двум сразу, и все тронулись в путь, напевая песни.
Ресторан Жюстена известен всем парижским любителям катания на лодках – это обычное место свидания всех, катающихся по берегам Сены. Расположенный напротив, на зеленом островке Жуанвиль-Ле-Пон, он был очень заметен среди многочисленных лодок, привязанных к лестнице, разноцветные флаги которых развеваются каждое воскресенье.
Когда экипаж «Летучей мыши» (так называлась лодка) пришел к ресторану, Панафье, сидя на ступенях лестницы, которая ведет из ресторана вниз, с философским видом ждал их.
Как только Нисетта увидела, его, она сразу побежала к нему.
– А вот и он! – закричала она.
Подойдя к молодому человеку, она бросилась к нему на шею и нежно поцеловала, говоря:
– Ты видишь, несмотря на зло, которое ты мне делаешь, я по первому твоему зову иду к тебе.
– Мне надо поговорить с тобой серьезно, – сказал Панафье.
– Опять… – проговорила Нисетта. – Каждый раз, когда я тебя вижу, причина одна и та же. Я счастлива, думая, что ты желаешь меня увидеть и повеселиться, а ты вечно встречаешь меня одной и той же фразой: «Мне надо серьезно поговорить с тобой».
– Ты плохо поняла меня, – проговорил смущенный Панафье.
– Как – плохо поняла?
– Я хочу сначала повеселиться и посмеяться, как ты сейчас сказала, а потом поговорить серьезно, но не о тебе, моя красавица, мне нужно узнать кое-что.
– Про Луизу? – спросила Нисетта, нахмурив брови.
– Никогда, – возразил Панафье, – не говори мне имени этой женщины. Я хотел увидеть ее один раз. Мы объяснились, и все кончено.
Нисетта с удивлением подняла голову и пристально посмотрела на Панафье.
– Что ты такое говоришь?
– Правду.
– Ты расстался с Луизой и больше ее не видишь?
– Говорю тебе, что все кончено.
– Ты больше не живешь с ней?
– Нет, Нисетта, нет. И вот почему, – смело прибавил Панафье, – я написал тебе, чтобы ты приехала, – ведь мое сердце свободно. Ты, Нисетта, добрая девушка, веселая, любящая, может быть, немного легкомысленная, но в любом случае очень приятная. Я хочу с тобой объясниться, и если объяснения удовлетворят меня, если ты будешь откровенна и чистосердечна…
– То что?
– Тогда для нас наступят хорошие дни.
Нисетта пристально смотрела на говорившего и пыталась прочесть его мысли.
Но Панафье был человек ловкий, и она напрасно вглядывалась. На лице его не выражалось ничего, кроме того, что говорил его язык.
– Так ты это называешь «говорить серьезно»… – сказала Нисетта.
– Именно это.
– В таком случае мы сговоримся.
И она бросилась к нему на шею с поцелуями. Между тем экипаж «Летучей мыши» заказал обед, и все сидели вокруг стола.
