Поль Феваль - Королевские бастарды
– Все нити у меня в руках, – принялся защищаться Кадэ, поскольку все дебаты в парламенте похожи друг на друга, – все идет прекрасно. Нет никаких неожиданностей, я всем руковожу. Ле-Маншо нас подвел, но сегодня вечером я призвал его к порядку. Я навестил также дочку старика Морана, настоящую Тильду, и тайна у нас в руках. Что же до наших жениха и невесты, то игра становится еще опаснее, чем мы полагали, поскольку Жорж де Клар – а я продолжаю думать, что он и есть герцог, – видит нас насквозь, а Клотильда – я имею в виду здешнюю Клотильду, преданна ему душой и телом. Я был с ними, когда они разговаривали сегодня вечером, я сидел в вольере. Хитро, не правда ли? И, стало быть, зачем они нам нужны? Мы расставим всех по местам. Это и есть настоящий план. Если завтра мы получаем акты, то выбираем ту невесту и того жениха, которые являются наследниками по закону, если же актов нет, то – черт побери! – мы их подделаем!
Маргарита и Самюэль переглянулись.
– Это все, что вы можете нам предложить, маркиз? – спросил доктор. – Иначе говоря, вы хотите сказать, что мы проиграли, и проиграли из-за вас?!
Маргарита и доктор встали одновременно, оба вооруженные кинжалами, и не надо думать, что кинжал в руке Маргариты был менее опасен, чем в руке доктора.
Она не раз подтверждала свое умение обращаться с этим оружием.
Но Адель уже вскочила с места, сжимая в руке длинный нож, которым только что расправилась с одноруким Ле-Маншо на его чердаке.
В два прыжка Адель оказалась позади стола.
На ходу она опрокинула лампу, лампа упала и разбилась.
– Наступил день, не так ли? – закричала Адель. – Но это я распорядился, чтобы этот день наступил. Я – Хозяин! Вас четверо, и все вы против меня! Вперед! Чья очередь? Отрубим четыре ветки вместо одной!
Кадэ бросился на доктора Самюэля, и тот отпрянул. Но в тот миг, когда Адель уже занесла нож для удара, бледный свет рассеял царящий в гостиной сумрак. И в тот же миг медленно отворилась дверь.
Адель опустила нож, а четверо ее противников испустили единодушный крик:
– Полковник Боццо!
Странное создание, которое мы называли призраком, стояло в дверях и держало лампу из прихожей.
Полковник Боццо, раз уж назвали это славное и устрашающее имя, столь памятное в истории парижского бандитизма, умело обставил свое появление на этой сцене. Вид у него был нарочито комичный, свой черный шелковый колпачок он надел задом наперед.
Длинный, худой стоял он в своем темном обширном балахоне, похожем на теплое пальто, и под ним маленьким прямоугольным горбиком вырисовывались очертания шкатулки.
– Привет вам, привет, милые мои друзья, – сказал он ласковым надтреснутым голоском, еще более ласковым, чем обычно. – Ты прекрасно сохранилась, Маргарита, моя жемчужинка! А ты, Самюэль, дитя мое, не стал красивее! Как дела, Комейроль? А как поживают твои птички, Жафрэ? Подержи-ка лампу, маркиз, избавь меня от нее!
Адель повиновалась.
– Приятно сказать несколько ласковых слов, – продолжал старичок, – как говорили мы во времена Директории. Приятно вас повидать, дети мои. Подвинь-ка мне кресло, Маргарита. Хоть и недалеко отсюда Пер-Лашез, но ноги-то больно уж затекают, хе-хе-хе! Я всегда найду над чем пошутить, вы ведь знаете мой характер.
Маргарита повиновалась так же поспешно, как и Адель, и, прежде чем усесться, полковник галантно поцеловал ее в щечку.
Никто из присутствующих еще не произнес ни единого слова.
На всех лицах читались растерянность и изумление.
Полковник удобно устроился в кресле и принялся, сложив руки на животе, вертеть большими пальцами, поглядывая с несколько презрительным состраданием на каждого из присутствующих на этом жалком сборище.
– Вот и все, стало быть, что осталось от Черных Мантий, – сказал он помолчав. – Вот мои ученики и последователи! Это, значит, и есть банда Кадэ. Рано, рано, бедные мои детки, пожелали вы в очередной раз отправить меня туда, где я нахожусь. Я же говорил вам, вы обо мне пожалеете.
– Отец-Благодетель, – заговорила Маргарита, и голос у нее стал умоляющим, – вы пришли, чтобы нас спасти?
– Отчасти да, любовь моя… и для этого, и кое еще для чего… – проговорил призрак надтреснутым ласковым голоском.
– Вы возьмете нас под свое крыло? – упрашивала Маргарита, нежно ему улыбаясь.
– Ну уж нет! Что нет, то нет! Мне неплохо там, где я теперь. Знаете, насчет того света излишне много предрассудков…
– Не издевайтесь, Хозяин, – попросил Самюэль, – к чему это приведет?
– Ты, доктор, – погрозил ему пальцем призрак, – ты скептик. Я прекрасно это знаю. Все врачи – язычники. Я совсем не издеваюсь. Я действительно мертв, ужас до чего мертв. Но благодаря моему похвальному поведению сторож кладбища отпускает меня время от времени пройтись… Но поговорим о вас, мои голубчики, у меня считанные минуты, а сообщить я должен вам вещи весьма важные. Думаю, вы и сами понимаете, что иначе я не стал бы тревожить свой мирный сон. Вы заблудились, мои деточки, заблудились вконец. Вчера вечером я говорил кое с кем из префектуры, так там рассматривают ваш метод «платы закону», будто это медаль на вставке. Может, в него до конца и не верят, поскольку слепее всех ясновидящие, которым платят за то, чтобы они видели как микроскоп. Но персонал ведомства на Иерусалимской улице потихоньку омолаживается. Честное слово! Я там видел одного инспектора отдела, так ему, поверьте, очки не понадобятся! А вы заблудились, заблудились, говорю я вам! За вами следят! Ставку нужно делать не завтра, а сегодня!
– Вы нас выдали! – возмутилась Адель.
– Ты, маркиз, не заслуживаешь даже места Лейтенанта, – мягко, без тени злости проговорил полковник, – ты ведь просто-напросто убийца-мясник, живодер. Какого черта из славного мерзавца, которым ты был всегда, ты превратился в отвратительную грымзу? Маргарита, деточка, в добрый час! Вот кто мог бы стать настоящим генералом! Но она боится с тех пор, как выиграла в лотерею настоящий титул графини. Годится и Самюэль, хотя он всегда был излишне осторожен. Но ты, Тюпинье, злобная гиена, ты творишь зло ради зла, что есть величайшая на свете глупость, ты впадаешь в раж, ты мстишь!.. Не возражай! Я знаю, что произошло сегодня ночью с беднягой Ле-Маншо!..
– Он предал… – начала было Адель.
– Молчи! Ты устроил кровавую бойню, шакал! Обезумевший пес, очнись! Часы у вас верные? – неожиданно спросил полковник. – Пять часов утра! Поспешим! У нас мало времени.
Старичок устроился поудобнее в своем кресле и заговорил решительно и резко:
– Вы испортили комедию, скудоумные, и теперь переходите к откровенной мелодраме, а сожрать друг друга можете при развязке, если пожелаете. Дочка старого Морана сбежала от вас, хотя Тюпинье не солгал, сказав, что видел ее этой ночью. Вы ничего не можете предпринять против нее, возможно, она под моей опекой. Остается наследник господина герцога де Клара, который умер в этом самом доме двенадцать лет назад и доверил мне свои семейные документы как единственному честному человеку, которого он знал в этом мире, хе-хе-хе! Вот был тонкий и разумный человек. Этот наследник стоит полмиллиона дохода, и это, согласитесь, недурные деньги. Вот этого милого мальчика и нужно «привести в порядок» сегодня же!
