Жеральд Мессадье - Маски Тутанхамона
По какой-то непонятной причине трость, на которую опирался царь, скользнула по гладкому камню ступеньки и выскользнула из его рук. Тутанхамон потерял равновесие и стал падать. Лестница была крутой.
Он летел вниз головой, пытаясь схватиться за стены, и скатился по лестнице, не управляя своим падением, в большой зал цокольного этажа. Его голова ударилась об угол пьедестала опорной колонны.
Он лежал бездыханный.
Пентью был уже рядом с ним.
— Твое величество! Твое величество!
Шум заставил прибежать людей, которые оказались в большом зале. Он скоро разросся и охватил весь дворец.
Царь умер.
39
ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ ДВОРЦА, ОХВАЧЕННОГО ТРЕВОГОЙ
Анкесенамон находилась в своих покоях в обществе двух придворных дам и Сати, когда Уадх Менех пришел сообщить ей новость. Вид придворного все сказал за него. Царица стала мертвенно-бледной.
— Твое величество… — проговорил он.
Она бросила на него ужасающий взгляд, полный безысходности. Начиная с той ночи, когда Сати сообщила ей о своих расчетах, она мало спала. Двадцать один день, до этого события.
— Царь умер.
Сати ее поддержала.
— Когда?
— Он упал с лестницы несколько минут назад.
Донесся шум голосов с нижнего этажа: слуги несли тело царя в его комнату.
Анкесенамон последовала за ними. Там были Усермон, Пентью, Тхуту, Майя, писцы, слуги, рабы. Словно змеи, изгнанные из своих дыр подземным толчком. Слуги положили тело царя на его ложе, натянули одеяние на ноги и подложили под них сандалии, потерянные во время падения. Хранитель гардероба хотел привести в порядок парик, тоже слетевший, но Тхуту его остановил, так как он скрыл бы рану. Придворные дамы, а затем и царевны, кормилицы, слуги столпились перед дверью.
Царица склонилась над своим супругом. У него были открыты глаза, словно он был чем-то удивлен. Он надел на свое лицо маску в последний раз. Она взяла его за руку, и слезы брызнули из ее глаз.
Очередной раз Осирис был убит.
Она стояла подле его ложа бесконечно долго, плача безмолвно. Затем пришел Сеферхор. Он взял руку монарха за запястье, чтобы прощупать пульс, и положил ее на прежнее место.
— Твое величество, ты хочешь, чтобы это была ты или я?
Она повернулась к нему, не понимая.
— Хочешь ли ты закрыть ему глаза?
Она склонилась к этому нежному и мечтательному лицу и опустила веки, чтобы он мог спать. Затем покинула комнату.
Без сомнения, в такие моменты из дворца посылали гонца, и вот он мчался во весь опор, направляясь на север, чтобы добраться в тот же день, ближе к вечеру в Ахмин.[30] Его срочно ввели к тому, кого он должен был проинформировать.
При его виде Ай встревоженно выпрямился в своем кресле. Он вопросительно посмотрел на посланца:
— Господин, Тутанхамон умер.
Ай встал.
— Когда?
— Этим утром.
Шабака поставил на стол кубок с пивом, из которого собирался пить. Ай повернулся к нему.
— Пусть выведут из конюшни трех лошадей. Как можно быстрее, — приказал Ай. — Надо, чтобы я самое позднее завтра был в Фивах.
Какое-то мгновение Шабака колебался. Ни много ни мало, десять часов галопом, ночью, без луны. Такое испытание было бы слишком суровым для человека в возрасте его хозяина. Без сомнения, Ай знал, на что способен.
— Это — обязательное условие, — сказал он. — Раньше Хоремхеба.
Шабака понял: прежде чем Хоремхеб, тоже проинформированный о смерти царя, попадет в Фивы и прежде чем его войска перекроют сопернику доступ в город. Он вышел.
Меньше чем через час Ай, секретарь и Шабака мчались на юг на лучших лошадях. Приближаясь к своему шестидесятилетию, бывший командир конницы не утратил навыков верховой езды. Важность цели придавала ему сил.
Они перешли на галоп и сохраняли темп, пока небо было ясным. Но к рассвету Ай все же вынужден был перейти на рысь, причем Шабака, который скакал впереди двух других всадников, высоко держал факел, освещая им путь в эту самую черную ночь. С наступлением рассвета они все-таки отпустили поводья. Вскоре они уже увидели, как вырисовываются в хрупком золоте утра храмы Карнака.
Хумос был поражен. Его проинформировали о смерти царя только накануне; он оценил физическую силу своего посетителя. Разумеется, на этот подвиг тот решился не ради покойного царя. Хумос принял троих мужчин во внутреннем дворе своей резиденции и предложил им молоко и хлебцы. Затем он обменялся долгим взглядом с Аем. В словах не было надобности. Цель визита была очевидна: определиться с наследником Тутанхамона.
— Важно, — сразу заявил первый жрец, — чтобы ты шел во главе траурной процессии.
— Армия?
— Здесь, в Фивах, официально главнокомандующим является Хоремхеб. Но старые связи прочны. У тебя в распоряжении семьдесят дней, чтобы их возобновить.
Семьдесят дней! Время, необходимое для бальзамирования тела царя.
— Это слишком долго. У Хоремхеба будет время расставить своих людей так, чтобы я не смог даже пересечь реку.
— Но это срок, предписанный ритуалом, — заметил Хумос с удивлением.
— Может быть, ты примешь меры, чтобы приспособить требования ритуала к интересам царства?
Хумос задумался. Сокращать срок бальзамирования царя — это считалось бы оскорблением памяти усопшего. Клан Юга собирался предложить главе клана Севера изменить обряд? Рискованное занятие.
— Еще надо, чтобы ты был на месте, — ответил он осмотрительно.
— Узермон еще Первый советник? — спросил Ай.
Хумос кивнул. Ай не ждал от него еще каких-то слов. Он поднялся.
— Поеду туда, — сказал он.
Лошади и их всадники были погружены на первый корабль, пересекший Великую Реку. Часом позже трое мужчин были уже у ворот дворца. Шабака решил проверить, сохранилось ли здесь влияние его хозяина, и пошел передать своих лошадей Начальнику конюшен. Теплый прием его успокоил.
— Господин Шабака! Пусть расцветает твоя жизнь! Какие причины удерживали тебя так далеко от Фив?
Шабака сослался на выполнение обязательства его хозяином. Было ясно, что слухи, распространившиеся после несчастного случая во время охоты на газель, рассеялись без следа.
— Тебе известно о глубокой печали, поразившей нас? — спросил Начальник конюшен.
Шабака объяснил, что именно по этой причине бывший регент возвратился в Фивы. Его собеседник уловил, что обстановка может резко измениться.
— Пусть мир Амона будет с ним! Пожалуйста, передай, что я ему полностью повинуюсь.
Шабака присоединился к Аю и секретарю в большом зале дворца. Представители знати уже спешили выразить Уадху Менеху свои соболезнования. Но, увидев бывшего регента, Главный распорядитель церемоний их оставил и поспешил принять Ая. Тогда и знатные особы заметили присутствие Ая; они забыли о былых сплетнях и стали тесниться вокруг него. Через несколько мгновений траурные фразы уже переплелись с поздравлениями.
