Юрий Волошин - Пираты Марокко
Шамси был высоким стройным мужчиной лет за тридцать. Черные глаза его обрамлялись точеными черными бровями и выглядели жесткими, пристальными. Короткие усы и бородка придавали лицу некоторую мягкость, но в общем он казался волевым и отчаянным человеком.
Он с интересом наблюдал за работой Пьера. Особенно нравилось ему смотреть, как тот управлялся с пушкой. Это его просто завораживало. После нескольких дней знакомства он обратился к Пьеру на хорошем арабском:
– Руми, как это ты так хорошо научился управляться с пушкой?
– Дар Всевышнего, раис. К тому же мне приходилось много этим заниматься.
– Отец рассказывал, что ты купец. Откуда же пушкарские навыки?
– Я много скитался по разным странам, часто попадал в разные переделки, цена которым – жизнь, вот и пришлось научиться.
– Отец говорит, что ты рвешься домой, во Францию?
– Да, это так, раис. Я давно не видел семью.
Шамси замолчал, словно обдумывая услышанное. Потом отошел и несколько дней не заговаривал с Пьером.
С океана стали наваливаться клубы туч, часто шел дождь, завывал ветер, врываясь в долину из ближайшего ущелья. Изредка местность заволакивалась туманом, и Пьер понял, как тяжело и опасно было бы пускаться в путь в такое время. Приходилось ждать, а тоска все увеличивалась, и он все чаще прикладывался к кувшину с вином, отлично понимая, что это не самый лучший способ унять горение души.
Во время очередной встречи с Аммаром Пьер услышал от него:
– Руми, мой зять сильно заинтересовался тобой.
– С чего бы это, хозяин? Я и говорил-то с ним самую малость.
– Он пытливый и умный человек. Наверное, имеет к тебе предложение, и я даже догадываюсь, какое именно.
– Интересно было бы послушать, раис.
– Он в восхищении от твоего умения обращаться с пушкой.
– А какое это имеет значение для твоего зятя?
– Видимо, самое прямое. Но скоро он сам тебе об этом скажет. Во всяком случае мне кажется, что это поможет тебе вернуться домой. А ведь путь совсем не близкий. Обязательно возникнут препятствия, которые легче будет преодолевать вместе.
Этот разговор потом часто вспоминался Пьеру, и он терялся в догадках. Однако решить эту загадку не смог и просто стал ждать. Этому он уже давно научился – привыкать не пришлось.
А тут Арман стал его тревожить. Он бродил по тигремту как неприкаянный и наконец не выдержал:
– Все, Пьер! Жить мне больше не хочется и возвращаться не хочется!
– Что с тобой, друг? Такие речи не для тебя. Что случилось? Говори.
– Эх! Погубят меня когда-нибудь эти женщины!
– Я знал, что всему виной женщина. Вечно они… Рассказывай.
– Отшила она меня! А что я могу сделать? У нее власть и сила! А я теперь не могу найти себе места. Жизнь опостылела мне.
– Перестань ныть, Арман. Это на тебя не похоже.
– Было непохоже, а теперь в самый раз. Подкосила она меня.
– Успокойся, Арман. На ней не сошелся свет клином, как у нас говорят. Найдешь себе другую.
– Другую такую мне не найти больше, Пьер.
– Зато воспоминания будут радовать тебя. А время многое лечит.
– Другого мне и не дано теперь. С ней не поспоришь. Теперь ее занимает другой мужчина. Судя по всему, она любительница быстрых смен.
– Ну и плюнь ты на это. Здесь тебе все равно ничего не светит, так что подожди до Франции.
– Придется так и поступить, Пьер. Здесь такие приключения слишком опасны, а мне еще не расхотелось увидеть мою Францию…
– Вот это другой разговор, Арман! Мне это нравится, – Пьер хлопнул друга по плечу, а потом продолжил: – А мне Аммар сказал, что Шамси интересуется мною и этот интерес может помочь нам добраться домой.
– Хоть мне и кажется странным этот интерес, но если он нам поможет вернуться домой, то на это можно и наплевать. Верно, Пьер?
– Конечно, Арман. Лишь бы это приблизило нас к дому. Однако ждать еще долго. Зима только началась.
Не прошло и десяти дней, как к Пьеру неожиданно подошел евнух и тихо промолвил, коверкая арабские слова:
– Руми, моя хозяйка желает тебя видеть. Следуй за мной.
Пьер опешил от такого предложения и недоуменно глянул на евнуха. Тот невозмутимо стоял, ожидая.
– Чего хозяйке нужно от меня? Я занят и не могу прийти.
– Хозяйка будет очень недовольна, руми. Лучше согласиться и пойти.
– Проваливай и не мешай мне. Сказал ведь, что не пойду. Мне нечего делать у хозяйки.
– Твоя воля, руми. Не пожалел бы ты, – с этими словами евнух удалился. А Пьер остался со смутным чувством тревоги, волнения и раздражения.
– Слушай, Арман, – найдя друга, заговорил Пьер. – Меня только что пригласили к Захре. Что скажешь? Я отказался.
– Я так и знал! Недаром она так настойчиво расспрашивала меня о тебе.
– Ты только мельком говорил мне об этом.
– Не хотел беспокоить понапрасну. Так, значит, она не успокоилась. Хочет нас столкнуть лбами. Видно, такое ей будет по нутру. Потаскушка! Как это будет на их языке? Кахба, да?
– Вроде так, но я не уверен.
– Зато я уверен! Однако, Пьер, я тебе не завидую. Она слишком опасна.
– Да мне какое дело до нее? Не пойду, и все тут.
– Ты не знаешь женщин. Особенно тех, кто имеет власть. Они не терпят отказов. Любое несогласие вызывает у них смертельную ненависть, а месть их может быть ужасна. Остерегись, как друг тебе советую.
– Так что прикажешь мне делать? Идти к ней? Это тоже ни к чему хорошему не приведет. Зачем она мне?
– Ох, Пьер! Чует мое сердце, что это не доведет до добра.
– Мне самому не нравится это, но что делать, ты так и не ответил.
– Не знаю, Пьер. Не могу советовать. У меня самого сердце разрывается на части, когда слушаю тебя. И лишь понимание, что ты тут пятое колесо в телеге, останавливает меня от непоправимого. Совета от меня не жди. Сам выкручивайся.
Арман замолчал, а Пьер погрузился в тяжелые раздумья. Они были ох как нерадостны. Злость наплывала на него, он понимал, что оказался игрушкой порочной сильной бабы и что один Господь знает выход из создавшегося положения. Мысли его метались, не находя нужного решения. Он хотел было обратиться за помощью к Аммару, но мужское самолюбие остановило его.
Он обратился мыслями к Ивонне и сыну с дочерью, потом опустился на колени и вознес молитву Господу и Деве Марии.
После продолжительной молитвы, слов которой он потом не мог вспомнить, ему стало легче. Постепенно Пьер сумел отвлечь себя от мрачных мыслей, занявшись с воинами совершенствованием приемов огневого боя.
Появился Шамси и стал наблюдать за ходом занятий. Пьер тоже поглядывал незаметно на бербера и терялся в догадках. Терпение его было на пределе. Пришлось напрягать себя, чтобы не вскипеть и не высказать всего накопившегося.
