Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 1. Предсказание императора
— У тебя ноги в дерьме, — громко фыркнул мужчина.
Сайлас посмотрел на ноги и обнаружил, что Паттерсон прав. Он зачерпнул слишком много навоза, и часть зловонной гадости, упав на ногу, запачкала отвороты вельветовых штанов.
— Не самая подходящая одежда для работы в конюшне, приятель, — заметил Паттерсон.
Сайлас лишь кивнул и вышел из стойла, неся перед собой лопату с навозом. Навозная куча располагалась с южной стороны конюшни, и в лучах утреннего солнца от нее поднимался пар. Сайлас стряхнул содержимое лопаты на кучу и огляделся. Было глупо перетаскивать лошадиный навоз по одной лопате, поэтому он взял стоявшую рядом тачку и покатил к конюшне.
Проходя мимо лошадей, он вспомнил о том, как заботился о животных дядя Макси. Он, подобно отцу и Майло, души в них не чаял. Отец был готов часами чистить и разговаривать с арабским жеребенком, которого они недавно купили. Такой же взгляд Сайлас замечал у отца в те минуты, когда рядом с ним находился Майло. Такие же глаза были у дяди Макси, когда тот вязал всякие хитрые узлы или работал над каким-нибудь новым изобретением.
Но сам Сайлас никогда не испытывал ничего подобного. До него доходили слухи о романе между его отцом и женщиной из миссии, и он подозревал, что дядя Макси тоже испытывал сильные чувства по отношению к какой-нибудь даме, хотя особ женского пола некитайского происхождения в Шанхае было раз-два и обчелся. Сайлас с напряженным вниманием слушал рассказы дяди Макси о том, как он работал на опиумной ферме в далекой Индии, как он «любил этих людей — все больше и больше».
Сам Сайлас никогда не испытывал любви ни к кому и ни к чему. Он знал, что не способен на это. Он только притворялся, но, чтобы обмануть Паттерсона, искусства притворяться оказалось недостаточно. Тот разгадал его тайну, его позор. Сайлас копался в самом себе. Ему был дорог Майло, но, вероятно, лишь потому, что тот все время находился рядом. Иногда по ночам Сайлас вставал с кровати, крадучись выходил из спальни и укладывался под бочок к их аме, которая спала на циновке за порогом, но и тогда он делал это лишь для того, чтобы согреться.
Сайлас знал: не имеет значения, кто заботится о нем, согревает и даже любит его. Он все равно не сможет ответить взаимным чувством. Тут было что-то неправильное, и он это знал. К сожалению, Паттерсон тоже знал об этом.
Глава тридцать первая
СМЕРТЬ И РОЖДЕНИЕ В БАМБУКЕ
Пудун, к северу от Шанхая, по другую сторону реки Хуанпу. 1854 год
Каким-то образом Телохранитель знал, что это произойдет в зарослях бамбука, что смерть и окончательное решение придут к нему именно там. Поэтому он избегал бамбука до тех пор, пока это было возможно. Но вот они здесь, в бамбуковой чаще, и только покачивание верхушек тонких стеблей могло указать на их местонахождение.
А теперь эти крики: «Помоги мне, отец! Помоги мне!» — повторяющиеся снова и снова.
Последние две недели ушли на то, чтобы завершить все положенные ритуалы, за это время его сын и племянник сблизились еще больше — так, как могут только люди, которые нуждаются друг в друге, чтобы выжить. Однако древний закон неумолимо гласил: Гильдия убийц может иметь лишь одного лидера. Телохранитель не мог перечить ему, опасаясь нарушить древнюю клятву, данную его предком и освященную Бивнем Нарвала.
— Помоги мне, отец! Помоги мне!
Телохранитель
Мне хотелось заткнуть уши руками, чтобы эти крики не бичевали мое сердце, но я не мог позволить себе подобной роскоши.
Это мой долг, долг моего сына и племянника.
Сын
— Помоги мне, отец! Помоги мне!
Заостренная бамбуковая палка проткнула мне кожу и вышла из моего правого плеча. Из раны струится кровь. Я стараюсь дышать редко и осторожно — так, как учил отец. Боль можно терпеть, но мне страшно, я знаю, что Лоа Вэй Фэнь где-то наверху, на бамбуковых стволах.
«Убивай сверху. Всегда ищи путь поверху».
Племянник
Мой двоюродный брат упал в яму-западню с острыми бамбуковыми кольями. Один из них пробил его правое плечо, но не повредил мешок, в котором находится сердце. Я хотел бы, чтобы кол убил его и этого не пришлось бы делать мне.
Сын
Я тянусь за ножом, который висит у меня на поясе, но, когда шевелюсь, меня захлестывает боль. Но мне необходим нож, чтобы защититься. Потому что он уже идет. Он скоро будет здесь, чтобы забрать мое сердце.
Племянник
Я зажимаю в зубах нож и ощущаю вкус кожи кобры, которой он обмотан. Чтобы спуститься с верхушки ствола, мне нужны свободные руки. Я еще никогда не забирался так высоко по бамбуку, и султаны растений поют для меня на утреннем ветру. Я хочу залезть еще выше, чтобы услышать чистый голос утренней песни, но внизу, в яме, лежит моя судьба.
Телохранитель
Я пустился бежать. Бамбук разрывает на мне одежду, режет кожу. Глубокий порез появился под левым глазом. Но я бегу так быстро, как только могу. Бегу к сыну. К моему кроткому, доброму сыну.
Сын
Одинокое облако плывет по утреннему небу, а под ним прямо к горизонту движется пятно темноты. Это так красиво! Так красиво! Но тут я вижу в бамбуке змею. Это мой двоюродный брат. Он и есть змея.
Племянник
Нож ложится мне в ладонь — уютно, словно в ножны. Он будто живой. Его острие и обоюдоострое лезвие готовы послужить великой цели. И вот я уже скольжу по стволу бамбука все ниже, ниже, ниже, контролируя скорость спуска ногами. Я скольжу вниз головой навстречу судьбе, ожидающей меня в яме.
Сын
Солнце отсвечивает от лезвия ножа, который держит змея. И я отвожу взгляд в сторону от ее ядовитого жала. Кровь из моего плеча больше не течет. Ветер прохладен, и день обещает быть чудесным. Чудесный день, который я мог бы провести с бакланами. С моими бакланами на воде. И вот я уже в лодке, а у меня на коленях самый молодой из бакланов. Я держу в руке грубое железное кольцо, которое должен надеть птице на шею, чтобы она не проглотила добычу.
Потом я смотрю на отца и спрашиваю:
— А это обязательно?
Телохранитель
К моему удивлению, бамбуковые заросли внезапно заканчиваются, и я вижу их обоих. Сына, нанизанного на бамбуковый кол, и племянника, спускающегося по стволу головой вниз. Спускающегося, чтобы убить.
Племянник
Я изгибаю спину, и кобра, нарисованная на ней, разматывает свои кольца. Я ощущаю ее силу, ее ярость и прыгаю на жертву.
