Робер Гайяр - Мари Галант. Книга 1
Разумеется, еще не пришло время действовать, но ему не хотелось медлить.
Сейчас он прикидывал, насколько эта неудача в конце концов ему выгодна. Поначалу он рассердился, потому что рассчитывал на уничтожение флибустьеров, что являлось основой его плана, но был вынужден признать, что они необычайно сильны. Но сила опытного дипломата заключается в умении обращать в свою пользу даже собственное поражение. Провал операции на Мари-Галанте в конечном счете позволял Мобре расширить свои возможности. Сначала необходимо отстранить Мерри Рулза, затем – слишком знаменитого его пособника, который скоро может стать помехой: капитана Байярделя. А там будет видно… Ничто не помешает продолжить борьбу с флибустьерами и на сей раз – разделаться с ними. Главное сейчас для Мобре – победить, что представлялось относительно несложным делом, учитывая интересы, которые ему предстояло защищать.
Он не спеша подошел к Мари, сел рядом с ней и спросил:
– Вы, наконец, согласитесь, что я прав? Успели поразмыслить над моими словами?
– Да, – кивнула она. – Однако арестовать Мерри Рулза!.. Ведь он – председатель Высшего Совета! Среди колонистов острова у него много друзей, да каких!..
– Это лишний довод для того, чтобы действовать решительно. Вы же генерал-губернаторша! Неужели вы предпочтете отправиться в тюрьму вместо Мерри Рулза? Если не последуете моему совету, именно так рано или поздно и случится!
– А Байярдель? – еще сомневалась она. – Он оказал мне столько услуг!
– Ничтожный капитанишка, – презрительно поморщился шевалье. – Впрочем, ничто вам не помешает позднее, когда он искупит вину, вознаградить его, повысив в звании. Поверьте, его признательность вам будет еще больше. Я этих людей знаю!
Вместо ответа Мари протяжно вздохнула. Мобре улыбнулся, схватил ее руку и ласково потрепал. Впрочем, он вложил в свое движение немало горячности, что не ускользнуло от внимания Мари. Она подняла глаза на шотландца и посмотрела умоляюще. Ей эта игра казалась преждевременной: слишком свежа была ее утрата. Разумеется, она не собиралась совсем отказываться от радостей жизни, но ее удерживала скромность. О-о, довольно слабая это была защита, учитывая жаркий климат и переживаемые ею тяжелые минуты: как и предполагал шевалье, Мари становилась легкой добычей.
– Режиналь! – прошептала она. – Думаю, вы хороший советчик. Однако разговор у нас серьезный, а я подозреваю, что у вас есть разнообразные идеи… Да, вы вынашиваете свои идеи, планы… Похоже, мне с вами не по пути…
– Как вы заблуждаетесь! Два живых существа способны договориться, только когда они общаются. Я не верю в чистую дружбу мужчины и женщины, зато верю в их единение, а объединиться можно лишь полностью, телесно и духовно…
– Замолчите, Режиналь!.. Я думаю о майоре и о Байярделе.
– Ах! – с притворным отчаянием вскричал он, пытаясь придать своему голосу оживление. – На что вам эти двое?! Разве их судьба уже не решена? И неужели вы не последуете моему совету? Пускай они изрядно помучаются в темнице форта, неужто о них вы еще будете думать бессонными ночами? Послушайте меня! Сделайте, как я говорю, вам это пойдет на пользу.
Он подошел к Мари, словно желая сообщить ей на ушко какую-то тайну, а она склонилась к нему, желая лучше расслышать.
Она получила поцелуй в мочку уха, сейчас же недовольно махнула рукой и сделала вид, что хочет уйти; однако Мобре ловко перехватил ее и удержал на месте. Горячо дыша ей в шею, он стал подвижным языком умело щекотать Мари мочку уха, а затем осыпал поцелуями ее шею и затылок.
У нее не было сил отбиваться, она и сама сгорала от желания броситься в объятия Режиналя. Не то чтобы в этот день ее как-то особенно влекло к шотландцу. Она так долго ему не принадлежала, что уже и не знала, какую радость испытает, отдавшись ему. Однако она вспоминала Жильбера д'Отремона и сейчас, оставшись наедине с Режиналем, испытывала те же чувства, как когда-то, находясь в обществе Жильбера; иными словами, отдаваясь тогда Жильберу, она думала о Режинале и теперь была готова отдаться Режиналю в надежде вновь пережить тысячи воспоминаний и снова почувствовать себя в объятиях Жильбера. Эти мечты не казались ей самой ни слишком сложными, ни сумасбродными: она относила их на счет долгого воздержания, заранее отпустив себе все грехи и объясняя их женским капризом.
Ей стало любопытно, как Режиналь воспримет ее отказ… И она решила сопротивляться, сказать шевалье «нет»…
Но было слишком поздно. Он уже завладел ее грудью и нашептывал ей что-то на ухо. Она не разбирала его слов: кровь громко стучала у нее в висках, заглушая нежные глупости.
Она уже чувствовала, как ее груди наливаются тяжестью, как все тело словно набухает, перед тем как изойти истомой.
Теперь она и думать забыла о Мерри Рулзе, о Байярделе…
– Когда я рядом, вы можете быть уверены в победе, – говорил тем временем Режиналь. – Я всегда был баловнем судьбы. Видя, что на моей стороне такая женщина, как вы, удача никогда не отвернется от меня: мы оба постараемся! Доверьтесь мне. Будем действовать сообща!
Она гладила его по волосам, выбившимся из-под парика, проводила рукой по высокому лбу, вискам. С минуту Мари поиграла лентами его камзола: она не хотела показать, что захмелела раньше, чем пригубила любовный нектар.
Мари удивилась, почувствовав, как шевалье неожиданно схватил ее в охапку и увлек на постель; однако она лишь прикрыла глаза, словно приготовившись насладиться покоем и душевным и в то же время телесным.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Заговорщики
Лошадь Виньона споткнулась и упала на передние ноги. Всадник со злостью дернул повод и заставил ее подняться, пробормотав сквозь зубы проклятье. Сигали и Белен, опережавшие его на несколько шагов, обернулись. Белен встревожился:
– Эй, приятель! Что случилось?
Виньон буркнул в усы нечто нечленораздельное, и Сигали счел за благо пояснить:
– Должно быть, лошадь оскользнулась… Не будем терять времени, Белен, едем дальше, он нас нагонит…
И действительно, несколько ударов шпорами – и Виньон очутился рядом с обоими колонистами. Настроение у него было отвратительное: он ворчал по поводу плохой дороги, слишком темной ночи, одного своего раба, прелестного юного индуса, который днем покончил с собой, проглотив горсть земли.
– Черт подери! – выругался он, поравнявшись со спутниками. – Больше меня на эту удочку не поймаешь… Да и что, в самом деле, за глупость заставлять нас проделать расстояние в два с половиной лье в потемках!.. Фу, дьявольщина! Босолей из всех нас один живет в Ле-Прешере; мог бы сам приехать к нам в Сен-Пьер, а не беспокоить шесть, а то и семь человек!
