Густав Эмар - Меткая Пуля
Несмотря на сопротивление графа де Болье, Серый Медведь и Белый Бизон не отказались от своего плана выдавать его за Монтесуму и заставить предводительствовать союзными войсками.
Их план лишь слегка изменился: поскольку граф не хотел добровольно оказывать им содействие, то они вынудят его к этому насильно. Вот каким образом они думали поступить. Им удалось уверить индейцев, принимавших участие в охоте, что битва, вынесенная графом, битва, поразившая их изумлением — так упорно и храбро сопротивлялись два человека целой полусотне воинов — просто хитрость, желание выказать наглядно во всем блеске свои силу и могущество.
Из-за своего невежества краснокожие крайне легковерны. Грубый обман Серого Медведя, который любого цивилизованного человека заставил бы только презрительно пожать плечами, у этих до бессмыслия униженных людей имел величайший успех и еще возвысил в их глазах доблесть графа, которого они видели на свободе в селении и, по-видимому, в хороших отношениях с вождями, не стараясь понять тому причину.
Дело зашло чересчур далеко; день заговора уже был назначен, вожди не могли уведомить союзников о перемене распоряжений и принять другие меры, чтобы заменить пророка, обещанного миссурийским племенам.
Если по прибытии на место сборища не представить человека, которого ожидают увидеть, все отряды разойдутся, а замысел разрушится навеки.
Необходимо было предупредить подобную катастрофу.
Вот на каком решении остановились Серый Медведь и Белый Бизон — решении отчаянном в полном смысле, но к которому они прибегли, полагаясь на случай относительно его успеха.
Как бы там ни было, но остановиться на полпути они не могли. Эти два вождя дикарей были не единственными изобретателями политических интриг, вынужденными в критическую минуту волей-неволей отдаться на произвол рокового божества, которое древние называли богом неизвестного, а мы — просто случаем.
Граф де Болье и его спутник должны были во все время экспедиции ехать впереди войска, не вооруженные, со стороны абсолютно свободные, но под тщательным присмотром десяти доверенных воинов, которые не удалялись бы от них ни на шаг и размозжили бы им голову при малейшем подозрительном движении.
Этот план был нелеп и с другими людьми, а уж с индейцами оказался бы и вовсе невозможным с первых же минут, однако именно его невероятие представляло некоторую возможность на успех, думалось вождям, главным образом по смелости замысла и еще больше потому, что у графа, как они полагали, не было рядом друзей, которые попытались бы выручить его.
Бегство бретонца поначалу встревожило Серого Медведя, но труп в одежде Ивона, наполовину растерзанный хищными зверями, который нашли в том самом лесу, где скрылся Ивон, вернул вождю всю прежнюю самоуверенность, доказав ему, что нет никакого повода опасаться преданности бедного слуги.
За три часа до выступления отряда вождь велел тайно удавить, по указанию Белого Бизона, пятерых шпионов.
Красный Волк, к которому Серый Медведь и Белый Бизон имели безграничное доверие и храбрость которого не подлежала сомнению, был вождем небольшого отряда, предназначенного караулить пленников. Итак, положение вещей оказывалось вполне удовлетворительным.
Два вождя ехали шагов на пятьдесят впереди колонны, разговаривая вполголоса между собой и окончательно согласовывая мелкие детали плана действия.
Белый Бизон изложил в нескольких словах их положение и надежды.
— Наш замысел отчаянный, — говорил он, — случай может уничтожить его, случай же может принести нам успех. Все зависит от первого нападения. Если, как я полагаю, мы захватим врасплох американский гарнизон и завладеем фортом Макензи, нам и граф не понадобится, мы уберем его и уверим воинов, что он вернулся на небо, потому что мы остались победителями, а в противном случае — ну, тогда посмотрим, все решится за несколько часов. До тех пор не стоит унывать. Будем действовать осторожно.
Серый Медведь молча бросил взгляд на Цвет Лианы, которая с беспечным видом ехала сбоку от колонны. Она просила позволения сопровождать отряд, и вождь с радостью согласился.
Индейские воины ехали в безмолвии длинной вереницей по одной из тех извилистых тропинок, которые испокон веков пролагаются на равнинах ногами диких зверей.
В серебристых лучах месяца индейцы издали казались исполинской змеей, которая развивала по равнине свои чудовищные кольца.
Ночь была светлая и теплая, небо, усеянное мириадами звезд, проливало на эту картину мягкий и печальный свет, в полном соответствии с величественной и первобытной природой прерии.
Часов около четырех утра Серый Медведь остановился на вершине лесистого пригорка, посреди громадной прогалины, которая поглотила весь отряд, так что он исчез бесследно.
Форт Макензи возвышался мрачный и величественный на расстоянии пушечного выстрела.
Индейцы подошли чрезвычайно осторожно, и американский гарнизон не обнаруживал ни малейшего признака тревоги.
Серый Медведь велел раскинуть палатку и вежливо пригласил своих пленников войти в нее.
Те повиновались.
— К чему такая любезность? — осведомился граф.
— Разве вы не гость? — возразил вождь с насмешливой улыбкой и удалился.
Граф и его товарищ, оставшись одни, опустились на шкуры, предназначавшиеся им для постели.
— Что нам делать? — в унынии прошептал граф.
— Спать, — беспечно ответил охотник. — Я сильно ошибаюсь, если скоро мы не узнаем чего-нибудь нового.
— Да услышит вас Бог!
— Аминь! — заключил Меткая Пуля, смеясь. — Ба-а! И на это раз мы еще не умрем.
— Надеюсь, — сказал граф, чтобы ответить что-нибудь.
— А я так уверен. Ей-Богу, было бы любопытно, — вскричал охотник со смехом, — чтобы меня, так давно слоняющегося по прерии, убили эти краснокожие скоты!
Молодой человек невольно подивился в душе наивной самоуверенности, с какой канадец выражал свое оригинальное мнение.
В эту минуту пленники услышали поблизости легкий шум.
— Тише! — предостерег Меткая Пуля.
Они стали прислушиваться. Приятный голос запел нежно и грустно прелестную песнь чер.ноногих, которая начинается словами:
Отдаю тебе сердце во имя Повелителя Жизни.
Я несчастлив, и никто надо мной не сжалится,
А все же велик Повелитель Жизни для меня.
— О! Я узнаю этот голос, приятель, — радостно прошептал граф.
— И я узнаю, ей-Богу! Это Цвет Лианы.
— Что она хочет сказать?
— Она предупреждает нас о чем-то.
— Ты думаешь?
— Цвет Лианы любит вас, господин Эдуард.
