Алла Бегунова - Звенья разорванной цепи
Иногда Кропачек, несколько приобщенный к международной политике, задавал себе простые вопросы.
Например, почему брат и сестра не похожи внешне и по манере поведения как будто принадлежат к разным слоям общества? Почему Лора прекрасно владеет языком, причем — литературным, Андреас же — кое-как, да и то лишь разговорным, в наиболее примитивной форме. Обычно в буржуазных семьях поступают ровно наоборот. Мальчикам дают хорошее образование, на обучении девочек деньги экономят. Так, по крайней мере, делали родители канцеляриста.
Ясное дело — Зандерсы не те, за кого себя выдают. Наверное, не брат и сестра вовсе. Но живут в Вене, регулярно посещают трактир толстяка Иоханнеса, не такой уж и дешевый, платят Кропачеку приличные деньги. Дукаты, полученные сверх жалованья, по-прежнему играли существенную роль в исполнении его мечты. У соседа напротив канцелярист увидел дивное кованое крыльцо. Двускатная крыша с водостоком, два четырехгранных фонаря на столбах, ступеньки, фигурные перила. Кузнец запросил за это чудо совершенно невероятную сумму. Однако изделие того стоило. Оно придавало особнячку вид богатый, элегантный, даже изысканный…
Июньский полдень вступил в свои права.
Тех, кто успел занять место на веранде, жара донимала не так сильно. Пышные кроны липовых деревьев создавали тень, сбоку заслоняя посетителей трактира от дневного светила, поднявшегося в зенит. К тому же старина Иоханнес бесплатно подавал на каждый столик вместительный стеклянный графин охлажденного оранжада. Аржанова на сей раз пришла раньше Кропачека и охотно воспользовалась бесплатным угощением. Она допивала второй стакан, когда на веранде наконец-то появился сын чешского пивовара, запыхавшийся, утирающий пот с лица большим клетчатым платком и очень взволнованный.
— Что случилось, любезный мой Януш? — спросила Флора, наливая для него стакан оранжевого напитка.
— Б-было длинное совещание у к-канцлера, — ответил Кропачек, по своей привычке слегка заикаясь. — Князь р-решил, что с д-делегацией п-поеду я.
— Куда?
— В Силезию. С-селение Р-рейхенбах. Т-там они с-собираются вести секретные п-переговоры, чтобы п-подписать секретное с-соглашение между Австрией и Пруссией. В-возможно, и с-сепаратный м-мир с Османской империей. Уму н-непостижимо!
— Действительно, — согласилась курская дворянка, стараясь сохранять спокойствие.
— Н-никаких б-бумаг я не п-принес. Просто н-ичего не успел переписать. Решил, что это с-сообщение для вас в-важнее.
— Правильно решили. Ему цены нет. Но нужны подробности.
— П-подробности б-будут обязательно, л-любезная моя Лора, — он снял очки с запотевшими стеклами и протер их платком. — Т-только с-сейчас закажите мне ч-чего-нибудь в-выпить. И п-покрепче.
— Чешская сливовица или русская водка?
— А! — махнул рукой канцелярист. — Д-дав-вайте в-водку!
Глава десятая
Рейхенбахский пуфф»
Все это, конечно, подстроили англичане.
В Берлине визитеры из Лондона обещали пруссакам поддержку в возможной войне с Габсбургской монархией и территориальные приобретения за счет Польши: ее города Гданьск и Торунь. В Вене они говорили нечто прямо противоположное и сулили Леопольду Второму свою помощь в случае военного столкновения с Пруссией, при подавлении восстания в Бельгии и подтверждали право Австрии присоединить к себе часть турецкой Сербии, ибо «османы, затеявшие войну, должны заплатить за разбитые горшки». В Варшаве коварные сыны Альбиона уверяли неразумных шляхтичей, будто пруссаки помогут провести реформы в их разваливающейся на части стране, отдадут им Галицию, которой пока владела Австрия, и непременно избавят от влияния могущественной России.
Первым на удочку попался государственный канцлер Пруссии граф Герцберг. Вроде бы опытный дипломат — он занимал этот пост с 1763 года — оказался честолюбивым прожектером, без конца строящим планы захвата соседних, в основном — польских земель. Его безумные планы мог сдерживать лишь король Фридрих Второй, правитель властный, расчетливый и суровый. Однако нового самодержца, молодого Фридриха-Вильгельма Второго, больше занимали пиры во дворце и бесчисленные любовницы, чем управление государством. Аргументы Герцберга возобладали над рассудком короля. Пруссия согласилась на проведение международной конференции при участии послов Англии и Голландии на своей территории — в силезской деревне Рейхенбах (совр. город Дзержонюв, Польша — А. Б.) в лагере прусских полков, сосредоточенных для нападения на Австрию.
Леопольд Второй долго колебался. Его колебания поддерживал князь Кауниц граф фон Ритберг, неустанно напоминая про извечное прусское вероломство. Английский посол вел другую игру. Регулярно встречаясь с монархом, он сожалел об убытках Священной Римской империи в вяло текущей войне с турками, говорил про беспорядки в Бельгии, которые все не прекращаются. Тому была причина — «якобинцы» в Национальном собрании Парижа, посягнувшие на священную королевскую власть. Если европейские монархи объединятся против этой умственной чумы XVIII столетия, то Великобритания поможет им деньгами, флотом, армией.
Леопольд знал, что это — не пустые слова. Островное государство раньше других вступило на путь промышленной революции и теперь опережало соседей в экономическом развитии.
Так в один прекрасный день наследник четырехсотлетней династии Габсбургов все же поддался на уговоры льстивого лондонца, и в Министерстве иностранных дел начались лихорадочные сборы в дорогу. Ни сам Леопольд, ни его канцлер — князь Кауниц, естественно, ехать в Рейхенбах не пожелали. Это придало бы слишком большое значение английской авантюре, за исход которой никто не ручался. Вести переговоры и при необходимости поставить подпись под трактатом от имени Австрии должен был уполномоченный — не самый главный чиновник МИДа Шпильманн. С ним отправляли целую команду помощников и батальон пехоты: как-никак жить предстояло во вражеском лагере.
Впоследствии эту дипломатическую историю, прогремевшую тогда на всю Европу, прозвали «Рейхенбахский пуфф». Дело в том, что ни одна из стран, втянутых в нее, ничего из обещанного ей англичанами не получила. Кроме самой Великобритании, разумеется…
На глазах у Аржановой канцелярист, не закусывая, выпил две рюмки водки подряд и попросил третью. В Вене знали волшебные свойства русского напитка и при разливе одну его порцию ограничивали сорока граммами. Обычно этого было достаточно, чтобы подданные императора Леопольда Второго пришли в веселое расположение духа.
