Сергей Удалин - Не ходите, дети...
Андрей еле уговорил себя не радоваться раньше времени, приближался к хижине осторожно, но ничего странного или угрожающего поблизости не обнаружил. Скорее, наоборот. Неподалеку от дома, прислонившись спиной к дереву, сидел и мирно дремал молодой человек в накидке из леопардовой шкуры.
– Ну, брат, и нашел же ты время расслабиться! – усмехнулся Шахов, выбираясь из кустов и подходя к спящему Гарику. – Давай просыпайся!
Студент и ухом не повел, продолжая досматривать сны.
– Вставай, кому сказано! – уже громче позвал Андрей и тронул юношу за плечо.
Никакого результата. То есть нет, не совсем так. Получилось как в мультике – «медвежонок не проснулся, его мама проснулась»[90]. Из дома выглянула Нтомбази и, неприязненно посмотрев на Шахова, проворчала:
– Чего расшумелся? Сына разбудишь.
– Так я и хочу его разбудить, – все еще улыбаясь, ответил Андрей.
– Его? – равнодушно переспросила женщина. – Его так просто не разбудишь. Да и не о нем речь. Я про своего сына говорю.
Улыбка медленно сползла с лица Шахова. Что-то здесь происходило странное, непонятное. И, как это обычно бывает со странным, неприятное.
– Какого сына? – в свою очередь удивился он. – Сило, что ли?
– Не было никакого Сило, глупый белый человек! – тихо, но язвительно рассмеялась Нтомбази. – Всегда был только Звиде.
– То есть как? Он же…
– Я же велела тебе не шуметь, – оборвала шаховские вопросы женщина. – Бонгопа, успокой своего друга!
Андрей тут же забыл про сыновей Нтомбази. Сюрпризы, оказывается, только начались. Из хижины и в самом деле выглянул сын кузнеца. Уставший, в оборванной, вернее, изрезанной одежде, с плохо замытыми пятнами крови. И почему-то избегающий смотреть в глаза Шахову.
– Ты как здесь оказался? Ты же должен был… Ты поквитался с Сикулуми?
Первые замечания Бонгопа проигнорировал, а на последний вопрос лишь молча кивнул. Странно, о таких вещах обычно рассказывают долго, со смачными подробностями. Еще страннее, что храбрый воин и опытный командир сразу же, как управился со своими делами, покинул поле боя. И совсем необъяснимо, почему он затем отправился именно сюда.
– Ты знал про эту хижину?
– Какой ты все-таки любопытный, Шаха! – опять рассмеялась Нтомбази. – Все-то тебе нужно знать. Ну да ладно, расскажу. Последнее желание умирающего нельзя не исполнить.
Андрей изумленно посмотрел на женщину. Да в своем ли она уме? Пусть даже мать Звиде за что-то сильно невзлюбила Шахова, но надо же хоть чуточку соображать, кому угрожаешь. Чем она собирается его запугать? Уж не полуживым ли Бонгопой? Так он и в здоровом, полном сил состоянии с Андреем бы не справился. И зачем ему вмешиваться в чужую ссору? Или не чужую? Что его вообще связывает с этой сумасшедшей бабой?
Тем не менее сын кузнеца послушно шагнул навстречу неприятностям.
– Стой, Бонгопа! – по-хорошему предупредил Шахов. – Не слушай ее. А то ведь я могу и забыть, что ты спас мне жизнь.
Тихий, но одновременно жуткий смех женщины помешал кумало ответить.
– Ты больше ничего не сможешь, глупый белый человек! – торжествующе хихикнула она. – Посмотри на это!
Нтомбази вынула из-за пояса какую-то черную тряпочку и помахала ею перед собой. У Андрея внезапно закружилась голова. Не тряпочка это вовсе, а ремешок. Из черной змеиной кожи. Украшенный перьями, ракушками и пучком светлых человеческих волос. Его, Шахова, волос. И на что способна такая безделушка, Андрею было хорошо известно.
Но это ведь не может быть тот самый амулет! Он же остался у Кукумадеву! Или нет? Разве не мог колдун тайно передать его женщине? Сам или через Бонгопу. Может, сына Бабузе застращали таким же образом и заставили предать Шахова. Но одно дело – старый, опытный, могучий волшебник, а сможет ли справиться с амулетом женщина? Да и вообще не верит Андрей в это вуду! Мало ли как действуют на дикарей такие примитивные фокусы! Он же цивилизованный человек, его на испуг не возьмешь.
– Не зли меня, женщина, – хмуро пригрозил Шахов, борясь со внезапно охватившей его неуверенностью. – Я, конечно, сочувствую всем твоим бедам и заботам, но у меня и собственных хватает. И сейчас ты мне мешаешь с ними справиться.
Он повернулся к Гарику, наклонился и снова потряс его за плечо. Возможно, только для того, чтобы не видеть проклятую колдовскую игрушку. А то, что студент никак не хотел просыпаться, его уже не очень удивляло.
– Я не разрешала тебе двигаться с места! – с наслаждением, растягивая слова, произнесла Нтомбази.
Она ухватилась обеими руками за края ремешка и, напрягая все силы, растянула его в стороны. Андрей чуть не завыл от неожиданной, непонятно откуда взявшейся боли. Казалось, будто его руки выдернули из плечевых суставов. Наверное, так же чувствовали себя распятые на кресте древнеримские рабы. Хотя вот же они, руки, ни к чему не приколочены, свободно опущены вдоль тела. Только пошевелить ими почему-то труднее, чем толкнуть с груди двухсоткилограммовую штангу. Но ведь Шахов не забитый раб, чтобы безропотно терпеть истязания. Не хочет он верить в эту магию и не будет верить!
Он попытался поднять руку. Хотя бы до пояса, хотя бы в несколько подходов. Медленно, неохотно, но она откликалась на волевое усилие. И это, конечно же, сразу заметила Нтомбази. Руки у женщины тоже были заняты, она зубами ухватилась за торчащий из пояска светлый волос и резко дернула его к себе.
Андрей на мгновение перестал различать что-либо вокруг себя, слева под ребрами что-то кольнуло, ноги подогнулись, и он пустым пыльным мешком осел на землю рядом с Гариком.
Ёкарный бабай, да что ж это делается-то?
– Наконец-то ты что-то понял, Шаха! – с садистской ухмылкой сказала Нтомбази. – Лежи и слушай. Мне самой хочется рассказать тебе все. Больше ведь некому. Бонгопа! – обернулась она к сыну кузнеца. – Плесни-ка на мальчишку водой. Пусть проснется и тоже послушает. Так, достаточно. А теперь возьми амулет и держи его крепко-крепко. Мне неудобно говорить с ним в руках.
Гарик фыркнул и открыл глаза, но даже не попытался отряхнуть воду. Похоже, он пока не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Хорошо, если хоть что-нибудь видел, слышал и понимал. Интересно, а с ним-то что эта ведьма сделала? Опоила какой-нибудь гадостью? Андрею очень хотелось коснуться плеча студента, убедиться, что тот жив и, насколько позволяет ситуация, здоров. Но он не решился на резкое движение. Еще раз испытать на себе, что такое настоящая африканская магия, Шахов пока не был готов.
– Так вот, Шаха, – начала между тем рассказ Нтомбази, – ты сам во всем виноват. Ты и твой молодой друг. С вашего появления и начались неприятности…
