Александр Дюма - Адская Бездна
Он раскрыл конверт перочинным ножиком, развернул письмо, прочел, усмехаясь, и неторопливо сжег его в пламени своего фонаря.
Затем он положил в конверт чистый лист бумаги, ловко и тщательно запечатал и, положив на прежнее место, запер конторку.
«И это тоже слабость! — подумал он. — Зачем было мешать этому письму дойти по адресу? Разве я не знаю, что, обезоруживая ее, тем самым обезоруживаю себя?»
Его горящий бездонный взгляд остановился на двери комнаты, где спала Христиана. А мысль его меж тем продолжала свою работу.
«Неужели, — спросил он себя, — такой человек, как я, не в состоянии четырнадцать месяцев таить в душе и пестовать некую идею без того, чтобы эта идея не овладела им, не стала сильнее его? Что же делается? Я в самом деле люблю эту женщину? Ах-ах-ах! Самуил Гельб влюблен! На такое стоит посмотреть!»
Погруженный в раздумье, он вышел через потайную Дверь и, все так же не отдавая себе отчета, куда направляется, дошел по коридорам до своего подземного обиталища.
XLIX
ПРОГРАММЫ, СОСТАВЛЕННЫЕ БЕЗ ОБМАНА
На следующее утро Христиана еще спала, когда Юлиус, обычно встававший много позже нее, явился в походный лагерь.
Студентов он застал уже в состоянии буйного веселья: они шумно горланили песни. Эту дивную летнюю ночь они провели кто в палатках, кто в гамаках, подвешенных между деревьями, а кто просто развалясь на траве и обратив лицо к звездному небу. Однако все в один голос утверждали, что великолепно выспались.
Один лишь Фрессванст сетовал, что пришлось спать в позе, не слишком для этого удобной: в его тело, еще больше отяжелевшее от хмельной сонливости, больно врезались и веревки, которыми он был привязан, и сук, на котором он восседал. Поэтому он у всех спрашивал, не желает ли кто-нибудь купить у него шкуру зебры, в которую со вчерашнего дня превратилась его собственная кожа.
Трихтер, напротив, был в полном восторге от ночи, проведенной на дереве. Он утверждал, что одни лишь птицы знают толк в том, что такое хорошая постель, и умолял приятелей хорошенько осмотреть его спину, не растут ли там уже крылья.
Местом утреннего туалета стал берег ручья, освежившего всех желающих, причем студенты зубоскалили, брызгались и хохотали. Короче, все здесь дышало весельем жизни, свежестью утра и юности. Это напоминало цыганский табор, вот только грязи здесь было поменьше, а денег побольше.
Самуил, еще до рассвета покинувший подземное жилище, водворился в своем королевском шатре и, как подобает вождю и вдохновителю бунтовщиков, занялся составлением двух обещанных накануне программ — учебной и увеселительной.
Впрочем, на самом-то деле он сочинял их с единственной целью возбудить любопытство Христианы, заставить ее думать о нем и удивляться ему, а может быть, даже посетить лагерь, коль скоро сам он не мог явиться в замок.
С другой стороны, как человек практический, он должен был позаботиться о материальной стороне задуманных им предприятий и потому отправил посланцев в Дармштадт и Мангейм. Вскоре все, что требовалось как для пропитания, так и для развлечений его беспечного и непредусмотрительного народца, было благополучно доставлено.
Окончив все эти достаточно разнообразные приготовления, он вышел из палатки, встреченный приветственными криками, и тут же велел развесить свои афишки на деревьях.
Студенты, обычно исполненные духа противоречия, на этот раз, словно благодарные подданные, выражали полный восторг тем образом жизни, что навязал им их король. В особенности всех восхитило объявление о том, что в один из ближайших вечеров на подмостках, которые специально для этого приказано соорудить прямо в лесу, будет дано представление «Разбойников» Шиллера. Самуил Гельб собственной персоной исполнит роль Карла Моора. Вот что значит подлинный властитель, пекущийся об удовольствиях своих подданных! За всю историю человечества один лишь Нерон был не чужд столь деликатной заботливости. (Поэтому, как бы ни отзывались о нем историки из стана аристократии, римское простонародье до сих пор питает к нему симпатию.)
Другие обещания, перечисленные в афишках Самуила, представлялись не менее заманчивыми. Притом, в отличие от обещаний, какими обычно изобилуют всякого рода программы, их предполагалось соблюсти с самой скрупулезной точностью и даже превзойти. Следовательно, нет необходимости их здесь пересказывать, ибо нам вскоре предстоит стать свидетелями исполнения этих достохвальных прожектов.
Что до афишки, посвященной учебному курсу, то вот обширное извлечение из нее:
«ЛАНДЕКСКИЙ УНИВЕРСИТЕТРасписание занятий на август 1811 года
Принимая во внимание, что удовольствия, когда они ничем не разбавлены, неизбежно приводят к пресыщению и скуке, а также то, что труд есть основа жизни, мы, ректор Ландекского лесного университета, постановляем проводить ежедневные занятия в порядке, указанном ниже, дабы не без пользы заменить ими лекции профессоров Гейдельберга.
Политическая экономия
Профессор Самуил Гельб продемонстрирует, что политическая экономия являет собой науку, предмет которой не существует в реальности, своего рода арифметику нулей, экономичную лишь для самих экономистов.
Теология
Профессор Самуил Гельб докажет, что теология ведет к сомнению в бытии Божьем, но вполне обеспечивает бытие теологов.
Химия
Профессор Самуил Гельб будет трактовать великую алхимию природы, занятую поиском абсолютной ценности, еще более неуловимой, нежели золото, — исканием человека.
Древнееврейский язык
Профессор Самуил Гельб будет переводить Библию с ее первоначального текста и посредством констатации неточностей, допущенных переводчиками, и анализа вставок, сделанных позднейшими толкователями, покажет, как под видом божественного откровения человечество уверовало в людскую ложь.
Право
Профессор Самуил Гельб подвергнет добросовестному рассмотрению основы права — иными словами, человеческой несправедливости, тщеславия и алчности».
Вся программа была составлена в том же духе. Медицина, литература, анатомия, история — короче, все кафедры в ней занимал Самуил Гельб. Этот странный профессор-универсал брался продемонстрировать своим слушателям теневую сторону всех наук. Единственным предметом, в трактовке которого намечалось нечто положительное, была психология: в этом курсе он обещал представить трактовку своей излюбленной темы, определенной им как теория воли.
