Сергей Степанов - Последний викинг. «Ярость норманнов»
Бесприм был почти таких же лет, как Ярицлейв Мудрый. Черный как жук, с одутловатым от излишеств лицом, он надменно кривил жирные губы и презрительно глядел на простонародье, заполнившее всю площадь между княжескими палатами и Великим мостом. Новгородцы, как подметил Харальд, столь же недоброжелательно глазели на королевича. Время от времени кто-либо из толпы отпускал шутку, и все вокруг разражались громким смехом. Свита конунга ограждала королевича от враждебной толпы. Дружинники были одеты в старое поношенное платье. Харальд понял, что предстоит большое побоище, и кровь быстрее побежала по его жилам.
Когда все собрались, Ярицлейв Мудрый зычно крикнул с возвышения:
– Новгородцы! Ведомо вам Болеслав помре и посадиша сына своего Мешко мимо старейшего Бесприма.
Князь предлагал идти войной на ляхов, чтобы посадить на престол старшего сына. По толпе прокатился громкий ропот. С разных сторон что-то кричали. Харальд понял, что многие жители Хольмгарда недовольны словами Ярицлейва. У простонародной толпы были свои вожаки. Одного из них подняли на руках, и он возвышался над головами людей.
– Кто этот дерзкий бонд? – спросил Харальд у Хрольва.
– Угоняич. Сын бывшего тысяцкого, то есть лагмана. Один из тех, кто верховодит на той стороне реки. У него много влиятельных друзей.
Вокруг поднятого над толпой Угоняича теснилось много ремесленников и торговцев. Пользуясь их поддержкой, он произнес такую речь:
– Княже! Почто нам бороти по Беспримке? Он суть блудник да бражник. Княже, кинь ему две али три куны убожества его ради да гони взашей!
Толпа отозвалась громким хохотом. Бесприм побледнел от оскорбления. Ярицлейв Мудрый поднял руку, требуя тишины. Князь заговорил о том, что ляхи много раз приходили с мечом. Сейчас удобный случай воздать им сторицей за грабежи и насилия. Князь ляхов Мешко не имеет такой сильной дружины, какая была у его отца. К тому же против него выступили братья. Однако предводитель толпы тут же возразил конунгу, сопровождая свои слова скабрезным смешком:
– Еби лежа, княже!
Новгородцы, стоявшие рядом с Угоняичем, громко захохотали. Находившиеся в задних рядах спрашивали, что он сказал. Им передавали его слова, и по толпе катились волны смеха. Воодушевленный успехом, Угоняич продолжал глумливую речь:
– Не лепо измыслил, княже! Ляхи сотворили зло на Киеве. Почто нам, словенам, вступать в чужое дело? Полянам мщение и вздасть месть ляхам, а нам нужды до них нет!
Вече отозвалось одобрительным шумом. Кто бывал в Гардарике, тот знает, что Хольмгард и Кэнугард – два самых больших города этой страны. Они давние соперники. Жители этих городов не любят друг друга и не упустят случая сказать что-нибудь обидное.
– Кэнугард принадлежит Ярицлейву? – спросил Харальд.
– Да. Раньше конунги жили в Кэнугарде, а сейчас в Хольмгарде. Но я слышал, что конунг хочет снова перебраться в Кэнугард.
– Зачем конунгу нужна помощь торговцев? – недоумевал Рёнгвальд. – У него хорошая дружина. Он победит без этих крикунов.
– Скажи, Рёнгвальд, что в первую очередь необходимо для войны? – задал вопрос Хрольв.
– Сильная дружина, – ответил сын ярла.
– Нет! В первую очередь нужны деньги, чтобы содержать сильную дружину. А что нужно во вторую очередь?
– Мечи и копья.
– Нет. Нужны деньги, чтобы приобрести хорошее оружие. А что необходимо в третью очередь?
– Щиты и прочные доспехи.
– Разве ты купишь все это без денег? Конунгу действительно не нужны воины из торговцев и ремесленников. Он может нанять опытных дружинников из Северных Стран, из Страны Вендов или самых лучших из словен. Но для этого ему нужны деньги, коими богат Хольмгард. Если Ярицлейв одержит верх на тинге, в его казну хлынут золото и серебро для ведения войны. Если одолеют его враги, то придется заключить мир с ляхами.
Устав уговаривать строптивых новгородцев, Ярицлейв Мудрый сделал знак рукой, и вперед выступил смуглолицый епископ с крестом в руках. Воздев к небесам крест, епископ принялся увещевать паству. Он был греком и говорил на языке, непонятном не только Харальду, но и всем словенам, собравшимся на вече. Пожилой черноризец, обучавший Харальда славянской грамоте, с запинкой переводил его слова:
– Постоим за божью веру, ибо ляхи всякое скверное добродетелье мнятся деюще. Благоверный князь Бесприм усовестит ляхов. Все взглаголять языци, якоже дасть им святый дух отвещевати!
Однако Угоняич, поддерживаемый своими сторонниками, не унимался. Без всякого смущения он крикнул епископу:
– Беспримка бо бе чернец, токмо побежаша постов да молитв. То како он поганых смирит, яко сам отвержен от Бога?
Бонд говорил правду. Король Болеслав хотел видеть сына монахом и отправил его в Италию, но беспутный Бесприм, которому наскучили строгие порядки в аббатстве, бежал из стен обители. Услышав обличающую речь, Бесприм с перекошенным от злобы лицом двинулся в сторону кожевенника. Ярицлейв положил на плечо ляха тяжелую руку и оттолкнул назад. Вече шумело больше часа. Конунг имел немало сторонников, особенно на Торговой стороне, хотя они не были столь голосисты, как гости с Софийской стороны. Свои речи произнесли посадник и тысяцкий. Первый говорил за конунга, другой – против. Дважды вперед выступал епископ, склонявший вече к повиновению. Половина новгородцев ответила на его призыв одобрительным криком, половина – недовольным ропотом. Между тем страсти накалялись. То в одном конце площади, то в другом вспыхивали потасовки. Харальд заметил, что переодетые в простое платье дружинники постепенно придвинулись к Угоняичу и взяли его в кольцо.
Спустя некоторое время Ярицлейв Мудрый взялся правой рукой за золотую шапку. То был заранее условленный знак, по которому дружинники ринулись на Угоняича, поднятого над толпой. Они стащили предводителя за ноги, раздавая звонкие удары его сторонникам. Харальд, Рёнгвальд и Хрольв бросились в гущу схватки. Замелькали кулаки. Высокорослый Харальд молотил новгородцев своими длинными руками. Ему тоже досталось. Чей-то тяжелый кулак заехал ему в ухо, и на мгновение он потерял слух. Перед его взором мельтешили окровавленные лица с безмолвно раскрывавшимися ртами, но вместо криков он слышал сплошной звон в ушах. Торговая сторона одолевала благодаря сплоченным действиям дружинников. Шаг за шагом они теснили противника к реке. Харальд и Рёнгвальд оказались на Великом мосту. Сын ярла обхватил руками какого-то толстого купца, поднял его над головой и бросил в Волхов. Харальд последовал примеру товарища. Он крепко уперся ногами в мокрые бревна, а руками хватал новгородцев за ворота рубах и сталкивал их в реку.
Раздавая удары, Харальд вспомнил рассказ Храни Путешественника о подвиге, совершенном Олавом Толстым на Старом Лундунском мосту. Корабли викингов, предводительствуемые Торкелем Высоким, вошли в Темзу и двинулись к мосту, столь широкому, что на нем могли разъехаться две телеги. Корабли были защищены щитами из ивы. Но они плыли под мостом, на них обрушился град камней, пробивавший и щиты, и даже доски палуб. Драккары были вынуждены повернуть назад, и только корабль Олава Толстого сумел пройти под мостом. Олав нырнул в Темзу, проплыл под водой с канатом в зубах и привязал его к сваям, на которых покоился мост. Тридцать гребцов изо всех сил заработали веслами, канат натянулся, выдернул сваи из ила, после чего мост обрушился в воду.
