Сергей Шведов - Бич Божий
– С богиней? – ахнул Асканий, не веря собственным ушам.
– Вот ее знак, – показал захмелевший дукс куриалу свой перстень. – Знак ее расположения ко мне. А ты еще спрашиваешь, Асканий, почему меня любят женщины. Да ни одна из них не посмеет отказать любимцу Великой Матери.
Увы, высокородный Ратмир оказался прав в своем непомерном самомнении. Перед его чарами не устояла замужняя дочь куриала, навлекшая тем самым позор на седую голову отца. Впрочем, как вскоре выяснилось, Асканий переживал напрасно. Горожанам было не до почтенного куриала и его дочерей. Весь город сошел с ума в ожидании конца света. Иные взывали к Богу, другие пускались во все тяжкие. Количество матрон, забеременевших от варварских вождей, не поддавалось никакому учету.
– А тебе станет легче, если я достанусь гунну? – дерзко ответила отцу красавица Корнелия. – Мы, матроны, должны вдохновить своих защитников на противоборство с силами ада, хлынувшими в благословенную Галлию.
– Это тебя дукс Ратмир надоумил? – нахмурился Асканий.
– Нет. Великая Мать.
В Галлии и без северных варваров хватало язычников, немудрено, что не только женщины, но и мужчины вспомнили о старых, ушедших, казалось бы, в небытие культах. По городу шли упорные слухи о человеческих жертвоприношениях старым богам. Епископ Арля Еремий напрасно взывал к своей обезумевшей от страха пастве. Мудрого старца если слушали, то очень немногие. И среди этих немногих был куриал Асканий, твердый и последовательный почитатель распятого Христа. К Нему он взывал в своих горячих молитвах и, судя по всему, был услышан. Бесчисленная армия, собранная префектом Аэцием, наконец-то покинула Арль и его окрестности. Разумеется, Асканий, как и все прочие горожане, желал сиятельному Аэцию только победы, но победы во славу Христа, а не на пользу разгульных языческих богов.
Две армии встали друг против друга неподалеку от города Труа на широкой равнине, получившей название Каталунской. В центре своего гигантского войска сиятельный Аэций расположил закованных в железо конных аланов рекса Сангибана, именно им предстояло принять на себя удар бесчисленной гуннской кавалерии, до сих пор решавшей в свою пользу едва ли не все битвы с римскими легионами. Прошли те времена, когда гунны шли в бой, прикрытые лишь звериными шкурами. Ныне крепости их доспехов могли позавидовать римские клибонарии. К счастью, Аэций не испытывал недостатка в кавалерии. Конные дружины франкских рексов он разместил на левом фланге, готы встали на фланге правом. Клибонариями командовал дукс Ратмир, но их префект решил придержать в резерве, чем вызвал недовольство князя Меровоя.
– Слева над моей пехотой нависает холм, который, по моим сведением, оседлали гепиды князя Родована, – пояснил причину своего несогласия князь франков. – В разгар битвы они могут расстроить наши ряды.
Вожди собрались в шатре префекта Аэция ночью, когда всем стало ясно, что каган Аттила не рискнет двинуться с места до рассвета. Гунны числом превосходили союзную армию, что, конечно же, вселяло тревогу даже в самые мужественные сердца. Рекс Тудор, коренастый мужчина с крупной головой, поросшей жесткими светлыми волосами, уже выразил сомнения по поводу местности, слишком удобной для действия гуннской кавалерии. А вот теперь к нему присоединился и Меровой, к большому неудовольствию Аэция.
– Князь прав, – неожиданно поддержал франка дукс Ратмир. – Мы должны прогнать гепидов с холма еще ночью и разместить там моих клибонариев. Это позволит мне ударить в тыл гуннам, если они потеснят вас с позиций.
Предложение Ратмира показалось Аэцию разумным. Правда, он сомневался, что клибонариям удастся сбить гепидов. Однако князь Меровой пообещал оказать поддержку удалому дуксу и тем снял все вопросы.
– Я надеюсь на вашу стойкость, вожди, – торжественно произнес префект на прощанье. – Силы Аттилы велики, но в этом мире нет непобедимых полководцев. И нет армий, которые невозможно разбить.
Глава 8 Месть венедских богов
Смерть Галлы Плацидии практически совпала с вестью о новом вторжении гуннов, оттого похороны императрицы прошли скомкано, а выражение показной скорби по поводу ее преждевременной кончины очень быстро перешло в искренний плач по поводу разоренной Аттилой Аквилеи. Ни у кого уже не было сомнений, что в этот раз каган нацелился на Медиолан и Рим. Божественный Валентиниан не проявил доблести и поспешно покинул свою столицу, укрывшись в неприступной Ровене. Префект Италии Аэций не смог собрать достаточных сил для отражения нового натиска гуннов и вынужден был отступить к Риму, имея под своим началом не более двадцати пяти легионов. Аттила, похоже, учел горький опыт прежнего вторжения и сумел договориться с готами рекса Турисмунда. Турисмунд выступил одновременно с гуннами, вышел к верховьям реки Роны и тем самым отвлек на себя силы франков князя Меровоя, последнего римского союзника. В создавшейся ситуации давать решительное сражение армии Аттилы, превосходящей римлян числом более чем вчетверо, было бы верхом безумия.
– Возможно, мне удастся отстоять Рим, – сказал высокородному Авиту Аэций, – но только если случится чудо.
– Я бы попробовал договориться с Турисмундом, – предложил комит агентов.
– Нет, – покачал головой Аэций. – Договориться с верховным правителем готов не удастся. Аттила обещал ему Галлию вплоть до Роны, и Турисмунд не отступится от слова, данного кагану.
– Но брату Турисмунда рексу Тудору Аттила ничего не обещал, – прищурился на Аэция Авит.
– Ты читаешь мои мысли, комит, – усмехнулся префект. – Тебе придется отправиться в Толозу. Денег не жалей. Покупай всех, кто продается. И помни, ты спасаешь не меня, не божественного Валентиниана, ты спасаешь Рим.
Главным в нынешней ситуации было выиграть время и запастись продовольствием для долгой осады. Вопрос времени решался в Медиолане, который оборонял дукс Ратмир с десятью тысячами легионеров. А продовольствие могли дать только вандалы. Именно поэтому Аэций, проводив комита Авита, направился к высокородному Туррибию. Город, не засыпающий даже по ночам, гудел как потревоженный улей. Рим не забыл нашествие готов, случившееся сорок лет назад. Еще живы были те, кто собственными глазами видел гордых рексов Валию и Аталава, посланцев древних богов, решивших отомстить Вечному Городу за святотатство. Но готы – это не гунны. Гунны, по слухам, не щадят ни старых ни малых. Участь Аквилеи, сожженной дотла, повергала римлян в ужас. И многие из них, собираясь по вечерам в портиках и садах Рима, вслух проклинали божественного Валентиниана, бросившего город на произвол судьбы. Иные, те, что постарше годами, находили большое сходство между гулякой Валентинианом и его дядей Гонорием, известным куроводом и никудышным полководцем и правителем. Все свои надежды римляне связывали с сиятельным Аэцием, уже однажды разгромившим Аттилу в Галлии. Префект не спрятался в Ровене, а прибыл в Рим во главе легионов с твердым намерением не отдать город врагу.
