Валерио Манфреди - Александр Македонский. Пределы мира
— Если держаться в пределах видимости, — сказал один, — он нас заметит, потому что спрятаться тут негде. А если он скроется с глаз, мы рискуем упустить его.
— У нас нет выбора, — ответил его товарищ. — Один из нас должен догнать его и завоевать его доверие. Иначе нам никак его не защитить.
Они разработали план действий, и на следующий день, на рассвете, когда мальчик, усталый и разбитый после почти бессонной ночи, снова пустился в путь, вдалеке показался одинокий всадник, двигавшийся в том же направлении. Этеокл остановился, задумавшись, не лучше ли дать незнакомцу уйти вперед, а самому двинуться позже. А может быть, следует догнать одинокого путника и проехать какую-то часть пути вместе с ним?
В конце концов, он решил, что пережидать будет не очень мудро, так как в таком случае придется ехать в самые знойные часы дня, и убедил себя в том, что одинокий всадник, очевидно, не вооружен и не представит большой опасности. Набравшись мужества, Этеокл ударил пятками в бока своего коня и пустился по пустынной тропе, понемногу догоняя ехавшего впереди всадника. Услышав топот копыт, тот обернулся, и мальчик, поборов смущение, обратился к нему по-персидски:
— Да хранит тебя Ахура-Мазда, странник. Куда ты держишь путь?
Всадник, зная, что его поймут, ответил по-гречески:
— Я не говорю на твоем языке, мальчик. Я критский ювелир и направляюсь в Вавилон, чтобы работать во дворце Великого Царя.
Этеокл издал вздох облегчения:
— Я тоже еду в Вавилон. Надеюсь, ты не будешь возражать, если мы продолжим путь вместе.
— Ни в коей мере. Наоборот, я очень рад, а то мне страшно ехать по этим краям одному.
— Почему же ты путешествуешь один? Не лучше ли было бы присоединиться к какому-нибудь каравану?
— Ты прав. Однако я слышал страшные истории о купцах-караванщиках, которые часто увеличивают свой барыш, при удобном случае продавая в рабство случайных попутчиков, вот я и сказал себе: «Лучше одному, чем в плохой компании». По крайней мере, я могу охватить взглядом горизонт, тропа хорошо протоптана, и ориентироваться не трудно: достаточно идти все время на восход солнца, и придешь к берегам Евфрата. После чего самое страшное останется позади — садись на хорошую лодку и плыви. Лежи себе, и без труда доберешься до Вавилона. Однако ты кажешься мне слишком молодым для путешествия в одиночку. Разве у тебя нет родителей или братьев?
Этеокл не ответил, и какое-то время под безоблачным небом слышался лишь стук копыт по обширной пустыне. Потом странник заговорил снова:
— Прости меня, мне не следовало соваться в твои личные дела.
Этеокл всмотрелся в горизонт, ровный, как на море во время штиля.
— Думаешь, еще далеко до Евфрата?
— Нет, — ответил незнакомец. — Если и дальше поедем так же, то завтра к ночи доберемся.
Они ехали до вечера, а потом разбили лагерь в небольшой впадине. Этеокл изо всех сил старался не засыпать, чтобы следить за своим незнакомым попутчиком, но в конце концов усталость взяла свое, и мальчик провалился в глубокий сон. Тогда его попутчик встал и пешком пошел назад, пока не увидел в темноте очертания коня, а рядом — лежащего человека. Все шло, как и задумывалось, и потому он вернулся и тоже лег. Время от времени он впадал в дрему, не переставая вслушиваться в ночные шорохи.
Проснувшись на рассвете, мальчик разложил на плаще горсть фиников с сухарями и поставил самшитовую чашку с водой из бурдюка. Вода остыла за ночь, и пить ее было приятно. Путники молча позавтракали вместе и пустились в путь, не останавливаясь под палящим солнцем в неподвижном, душном воздухе. К полудню они увидели, что кони устали, и потому спешились и пошли дальше, ведя их на поводу.
К Евфрату они выбрались поздно ночью. Великая река возвестила о себе шумом своих вод еще до того, как под луной показалось их сияние. Здесь вода клокотала на мелких камнях, и лента пены меж двух берегов обозначала брод. Македонский воин зашел в воду до середины реки, желая убедиться в надежности дна, а потом вернулся назад.
— Здесь брод, — сказал он Этеоклу. — Если хочешь, можешь перейти.
— Почему ты так говоришь? — удивился мальчик. — А сам ты не пойдешь?
Воин покачал головой:
— Нет. Мое задание выполнено, и я должен вернуться назад.
— Задание? — переспросил мальчик, озадаченный еще больше.
— Да. Александр велел нам проводить тебя до границы, чтобы с тобой ничего не случилось. Мой товарищ следует за нами в отдалении.
Этеокл повесил голову, униженный этой ненавистной заботой, а потом ответил:
— Тогда возвращайся к своему хозяину и скажи ему, что это не помешает мне убить его, если я встречу его на поле боя. — И погнал своего коня в реку.
Македонский воин, выпрямившись на коне, продолжал наблюдать за мальчиком, пока тот не вышел из воды на другом берегу и не поскакал по равнине в глубь персидской территории. Тогда он развернул коня и двинулся назад, чтобы встретиться со своим товарищем, который должен был дожидаться неподалеку. Лунный свет становился все ярче, позволяя видеть довольно далеко, но товарища все не было видно. Не нашелся он и на следующий день, при солнечном свете, и еще через день. Пустыня поглотила его.
ГЛАВА 5
— Твой сын Этеокл перешел персидскую границу в целости и сохранности, — сказал Александр, входя в комнату Барсины, — но один из моих солдат, что я послал охранять его, не вернулся.
— Мне очень жаль, — ответила Барсина. — Я знаю, как ты привязан к своим солдатам.
— Да, они для меня как сыновья. Но я заплатил эту цену ради твоего спокойствия. А как поживает младший?
— Он при мне. Он любит меня и, возможно, понимает. И потом, дети защищены самой природой: они все быстро и легко забывают.
— А ты? Как ты себя чувствуешь?
— Я очень благодарна тебе за то, что ты сделал, но моя жизнь теперь уже не та, что раньше. Женщина, имеющая детей, не может быть преданной возлюбленной: ее сердце всегда отчасти принадлежит другому чувству.
— Ты хочешь сказать, что больше не хочешь меня видеть?
Барсина в замешательстве склонила голову.
— Не мучай меня! Ты знаешь, что я хочу видеть тебя каждый день, каждое мгновение! Твое отсутствие и твоя холодность причиняют мне боль. Прошу тебя, оставь меня ненадолго в одиночестве, чтобы я пришла в себя. Я построю в глубине моего сердца маленькое убежище для воспоминаний, а потом… Потом я научусь любить тебя так, как ты хочешь.
Он встал, и она подошла к нему, обволакивая царя своей красотой и ароматом. Александр взял в ладони ее лицо и поцеловал.
— Не отчаивайся. Ты снова увидишь своего сына, и, возможно, когда-нибудь в не столь отдаленном будущем мы все сможем жить в мире.
