Густав Эмар - Форт Дюкэн
Прапорщик Уард был из тех людей, которые никогда не знают — довольны они или нет. Ему ничего не хотелось так, как хорошенько отомстить своим ненавистным врагам-французам; но в то же время он отлично понимал, что в предстоящем сражении, как он, так и все люди его отряда покроют себя скорее позором, чем славой. Между двумя затяжками у него, наконец, вырвались следующие слова, выражавшие его мысли:
— Ну, да чего ради стану я ломать себе голову над этим. Пусть будет, что будет: я умываю руки. У меня есть начальник, я исполняю его приказание, вот и все!
Слышал ли майор Вашингтон этот коротенький монолог, или же спал на самом деле? На это трудно было бы ответить утвердительно. Одно мы можем сказать наверное, — он не шевельнулся.
Выкурив сигару, прапорщик Уард, в свою очередь, запахнулся в свой плащ и заснул сном праведника.
Глава III. УБИЙСТВО
Вот при каких условиях приходилось действовать обоим отрядам. С одной стороны, — законность и доверие. С другой, — умышленная хитрость и предательство. Но мы опять-таки повторяем, что в этом нет ничего удивительного. В Америке все время таким образом велась война между французами и англичанами.
Было три часа утра. В лесу послышался крик совы. Небо начало светлеть на востоке. Звезды меркли одна за другой Холодный ветер, проносясь по верхушкам деревьев, раскачивал их с глухим шумом, похожим на стон. Все спало во французском лагере, за исключением часовых, обязанных поддерживать огонь и наблюдать за общей безопасностью.
Граф де Жюмонвиль тоже спал, как и все остальные. Вдруг на его плечо опустилась чья-то рука. Как ни легко было это прикосновение, его было совершенно достаточно, чтобы разбудить начальника французского отряда. Он приподнялся и тревожным взглядом окинул поляну. Все было тихо и спокойно. Перед ним стоял канадский охотник.
— А! Ты уже вернулся, Бержэ? — проговорил он, удерживая зевоту.
— Да, господин граф.
— Что случилось? Или, может быть, пора уже трогаться в путь?
— Теперь, может быть, даже уже и поздно.
— Что? — проговорил капитан, стряхнув с себя сонливость, — что ты хочешь сказать этим? Который час?
— Три часа.
— Есть какие-нибудь новости?
— Да Я сообщу их вам сейчас же после того, как вы отдадите приказание выступать.
— Ты с ума сошел, Бержэ! Клянусь моей душой, ты — сумасшедший!
— Граф, — отвечал лесной бродяга с невыразимым оттенком нежности, — вы должны как можно скорее вернуться назад…
Если вы не желаете сделаться жертвою гнуснейшей засады.
— Что же такое случилось? — вскричал капитан, быстро вскакивая на ноги.
— Выслушайте меня, господин граф.
— Говори.
— Дай Господи, чтобы вы поверили моим словам, иначе вы погибли.
— Ба!
— И мы вместе с вами.
— Это для меня гораздо важнее… Ну, а теперь скажи мне, где ты был?
— Осматривал лес.
— Один?
— Вместе с Тонким Слухом, начальником из племени гуронов, осторожность и проницательность которого вам хорошо известны.
— Ну, так что же?
— Лес полон англичанами,
— Только-то?
— Они приближаются тремя колоннами с целью окружить вас и напасть на ваш отряд.
— Подождем их.
— Если вы сделаете это — мы все погибли!
— Ты ошибаешься, старый дружище, ты ошибаешься, — сказал де Жюмонвиль тоном человека, глубоко убежденного в том, что он говорит.
— Я хотел бы думать так же, как и вы, граф, но к несчастью, все сказанное мною вам — истинная правда. Я вмешался в ряды англичан и шел с ними около получаса. Они не стеснялись со мною, принимая меня за своего союзника.
— Говори.
— Они знают о нашем пребывании здесь и идут наверняка… Они знают, что у вас небольшой отряд и притворяются, будто считают нас шпионами, чтобы поступить с нами, как со шпионами.
— Этого не может быть!
— Повторяю вам еще раз, граф, надо отступать немедленно… Я проведу вас по таким тропинкам, куда никто не может последовать за нами. Раз мы будем под защитой пушек форта Дюкэна, мы тогда на свободе решим, что было бы лучше — отступать или же оставаться здесь. Последнее значило бы идти на верную и бесполезную смерть.
Наступило молчание.
Граф де Жюмонвиль колебался.
Бержэ дрожал от внутренней радости. Он думал, что ему удалось убедить графа. Увы! Его надежда скоро оказалась разбитой. Молодой человек принял непоколебимое решение. Он гордо поднял голову и, обращаясь к охотнику, дружески сказал ему:
— Благодарю тебя, Бержэ, благодарю, друг. Ты отправился со мной по доброй воле, и теперь, я прошу тебя, уходи!
— И это вы говорите мне?
— Уходи, я приказываю тебе.
— А вы?
— Я пойду вперед.
— Но…
— Я пойду вперед, — повторил граф.
— Уйти без вас?.. но вы не понимаете, граф…
— Ни слова больше, дружище, — сказал молодой человек. — Я имею честь быть офицером его величества короля Франции. Мне дали поручение, и я во что бы то ни стало исполню это поручение.
— Хорошо.
— Итак, оставим этот разговор. Прощай… и расстанемся.
— Прощай! Зачем? Я остаюсь.
— Но…
— В свою очередь, ни слова больше, господин граф. Надеюсь, вы шутили, когда предлагали мне бросить вас, — отвечал охотник с печальным оттенком в голосе. — Мое место подле вас, и я останусь возле вас, несмотря ни на что. Вы желаете умереть? Прекрасно! Я умру вместе с вами.
— У тебя отважное, честное сердце. Я был уверен, что ты не покинешь меня.
— К несчастью, мое присутствие не спасет вас.
— Успокойся. Опасность не так велика, как ты думаешь. Англичане — я согласен с этим — ненавидят нас, но это храбрые противники, которые сражаются с неприятелем открыто.
— Мне бы очень хотелось, чтобы это было так.
— Они не убийцы. Их офицеры такие же люди, как к мы, а не дикие звери или свирепые индейцы.
— Индейцы уважают своего гостя. Парламентер — гость того племени, куда его посылают. Я предпочел бы лучше иметь дело со свирепыми индейцами, чем с цивилизованными солдатами, с которыми мы скоро встретимся.
— Будь, что будет!.. На все воля Божья!.. Но я ни за что не откажусь от исполнения своей обязанности… Если меня убьют — я паду, как воин, и моя смерть покроет бесславием моих убийц. Поверь мне, Бержэ, какова бы ни была их дальнейшая судьба, это кровавое клеймо навсегда запечатлеется в их сердцах и на челе.
— Да, но…
— Разбуди людей, — прибавил граф де Жюмонвиль, — и пойдем навстречу англичанам.
— Вы твердо решились? — спросил охотник в последний раз.
— Да. Сократим им путь наполовину.
Бержэ почтительно склонил голову перед молодым человеком. Он в душе проклинал ослепление, которое толкало графа на верную гибель, но, проклиная, он невольно восхищался его благородным характером. Решившись, в свою очередь, не покидать молодого офицера, он теперь спешил разбудить поскорее охотников и индейцев.
