Луи Буссенар - Секрет Жермены
– У тебя там должно быть большое состояние.
– Миллионов двадцать, наверное, еще осталось.
– Черт возьми! Изрядно! И ты все промотаешь.
– Возможно. Если бы только это меня забавляло…
– Значит, ты всегда скучаешь?
– Так скучаю, что хочется покончить с собой.
– Честное слово, ты меня поражаешь. Красив как Антиной[11], могуч как Милон Кротонский[12]. Господь знает как богат. Все женщины готовы тебя любить, все мужчины тебе завидуют, тебе двадцать три года, ты свободен как ветер… Ты – князь Михаил Березов – известнейший род… И ты скучаешь?
– Неизлечимо! И умру от этого. Я был всегда таким. Вспомни годы, которые мы провели в училище Святой Варвары.
– Правду говоришь, тебя там называли медведем.
– Так вот, с тех пор мое душевное состояние только ухудшилось.
– Это потому, что ты ничем не занят Отдайся чему-нибудь. Попробуй! Стань художником. Военным. Исследователем-путешественником.
– Слишком поздно.
– Займись чем угодно, только уйди от этой идиотской жизни, называемой светской, где полно распутниц, проходимцев, молодых бездельников, проматывающих состояния своих жен.
– Ты прав, Морис. Но для этого мне нужно было бы иметь цель в жизни, а у меня ее нет. Я думаю, это потому, что все на свете продается, а мне нечего желать.
При этих словах русский, будто устав от долгой речи, растянулся на медвежьей шкуре и начал следить за колечками дыма от папиросы, в то время как его друг ловил краткий момент, когда краски пейзажа загорелись под лучами солнца, выглянувшего из тумана на горизонте.
Молодые люди были совершенно не похожи друг на друга, разве только возрастом: они были одногодки.
Сыну офицера, погибшего под Седаном, Морису Вандолю пришлось пережить бедность в годы детства, а затем и молодости, подобно многим юношам так называемых свободных профессий.
Несмотря на то, что вдове Вандоль пришлось растить сына на скудную пенсию за мужа, она не решилась сделать из него ремесленника или торговца. Его приняли стипендиатом в знаменитое училище Святой Варвары как сына бывшего выпускника. Он проявил там большие способности и продолжил образование в Школе изящных искусств; рано отступил от академической рутины и пошел по собственному творческому пути, отчего его талант быстро развился; Морис стал почти знаменитым, в то время как его сокурсники все еще занимались писанием устаревших академических картин на древнегреческие, древнеримские и библейские сюжеты.
Начало его творческого пути было трудным, но потом пришел успех. Морис нашел свой путь в искусстве, но не почил на лаврах, как часто бывает с художниками, рано достигшими известности. Он работал со страстью.
Среднего роста, хорошо сложенный, сильный и ловкий, Морис любил заниматься разными видами спорта; красивый лицом, с каштановыми волосами и бородкой и с живыми серыми глазами, всегда веселый и очень остроумный, он был, как говорится, душой общества и притом весьма любящим сыном.
Совсем другим был Мишель Березов, его товарищ по училищу Святой Варвары. Они сохранили дружбу, несмотря на полное несходство характеров и образа жизни.
Князь был одним из тех великанов славянского племени с белой кожей, темными волосами, черными глазами и прекрасными чертами лица, у кого под наружной апатичностью скрываются железная воля и неукротимая энергия, хотя проявляются они только под воздействием сильного удара судьбы.
Мишель вел в Париже пустую жизнь богатого, ничем не занятого иностранца, принадлежа к тому исключительному кругу людей, что бывают на посольских приемах, на ужинах известных камелий[13], в великосветских клубах, на театральных премьерах, на бегах, но кому малодоступны гостиные здешней старой аристократии…
Морис, выйдя из дома ночью, чтобы ехать писать восход солнца на Сене около местечка Д'Эрбле, встретился с Мишелем около клуба, где тот убивал время за карточной игрой. Как все ничем не занятые люди, князь боялся одиночества, Морис позвал его с собой, и тот согласился под предлогом, что ему рано еще возвращаться домой. Экипаж Березова довез их к домику рыбака, здесь Морис держал свою лодку.
ГЛАВА 8
Князь, утомленный ночью за карточной игрой, уже засыпал, растянувшись на медвежьей шкуре, когда послышался остервенелый лай собак на другом берегу и вслед за ним отчаянный крик женщины. Одновременно друзья увидели девушку, всю растрепанную, с трудом отбивавшуюся от двух огромных псов.
Князь Мишель вскочил, Морис оставил палитру, оба помчались туда.
Женщина, обезумев от боли и страха, кинулась в реку, а собаки с диким рычанием бросились вслед. Не скинув одежды, князь мигом очутился в воде, крикнув Морису:
– Плыви на лодке, я поспею раньше тебя.
Мишель Березов плыл с необычайной быстротой.
Атлетическое тело неслось вперед при каждом взмахе могучих рук. Пока Морис успел сесть в лодку, князь был уже в пятидесяти метрах от берега.
Несчастная женщина уже начала тонуть, но собаки, не желая упустить жертву, вытащили ее на поверхность. Они норовили кусаться, но вода, вливаясь в пасти, не давала разжать челюсти. Псы старались подтолкнуть добычу к берегу, чтобы там растерзать. Напуганные окриками князя, звери отпустили девушку и, увидав врага, нацелились на него.
Мишель выхватил из ножен, носимых на поясе брюк, черкесский кинжал – это оружие сокрушает железо, – и одним взмахом перерезал шею ближайшему от него животному. Двумя взмахами рук он подплыл ко второй собаке и вспорол ей брюхо.
Расправа заняла не больше двадцати секунд, но женщина за это время исчезла под водой. Спасатель спрятал кинжал, набрал воздух в легкие и нырнул в окровавленную воду. Через некоторое время, – Морис, успевший подплыть в лодке, дрожал за его жизнь, – князь выплыл метрах в тридцати ниже по течению. Но руки его были пусты…
– Ты устал, давай я нырну вместо тебя, – предложил Морис.
– Нет, я сам, – сказал князь, он ничего не мог делать наполовину. Мишель опять нырнул и почти тут же выскочил на поверхность, держа в руках неподвижное тело.
Морис принял его из рук Березова, положил на дно лодки, помог другу перелезть через борт и взялся за весла.
Причалили к острову. Князь моментально завернул девушку в медвежью шкуру, а Морис собрал свои рисовальные принадлежности.
Оба не умели делать искусственное дыхание, оставалось поспешить к людям и уповать на волю Божию.
– Как она красива! – сказал Мишель.
– В самом деле, я, кажется, еще не видел подобного совершенства.
– И по одежде видно, что она бедна.
– Вот для тебя и нашлась цель в жизни – заняться этой девушкой. Она бедна, красива, несчастна…
