Робин Янг - Отступник
Голос его окреп, и в нем зазвучала сила:
– И я стану им.
Глава вторая
Домой они возвращались уже в сумерках. Егеря несли отрубленную голову оленя, за которой тянулся яркий кровавый след, привлекавший ворон, с карканьем круживших над ними. После того как гончие получили свою долю вознаграждения, оставшуюся тушу разделали и лучшие куски оленины отправились на стол к лорду Донаху, а все остальное досталось людям, принимавшим участие в охоте. Даже местные мальчишки, вприпрыжку бегущие рядом со всадниками, прижимали к груди завернутые в листья куски мяса с костями, намереваясь отнести их своим семьям. Донах всегда строго следил за тем, чтобы все были сыты.
Обратно к замку Донаха кавалькада двигалась по дороге, огибавшей холм, на котором виднелись руины крепости. Теперь там паслись овцы, а каменная кладка поросла лишайником и жирянкой. Роберт в задумчивости уставился на развалины, и перед его внутренним взором поплыли воспоминания. Он увидел себя, тощего и долговязого подростка, который первым вскарабкался на самую верхнюю точку разрушенных стен и, воздев над головой сжатые кулаки, смотрел на своих сводных братьев, с пыхтением лезущих за ним следом. Из далекой дали прошедших лет до него долетел собственный голос:
– Я – король! Я – король!
Роберт отвернулся от развалин, когда дорога устремилась вниз по склону и вдалеке показался замок лорда. Кормак пришпорил своего жеребца и понесся вскачь, и встречный ветер растрепал его рыжую шевелюру. Найалл и Томас устремились за ним вдогонку. Замок высился на поросшем вереском и лишайником берегу неглубокой речушки. Его окружали защитный ров и частокол, колья которого еще не успели потемнеть от времени и непогоды. Полтора года назад почти все здания были уничтожены огнем, который пощадил лишь каменную скорлупу донжона. Понадобилось много месяцев упорного труда, но благодаря настойчивости Донаха, преданности его арендаторов и деньгам из сундуков Роберта замок вновь стал таким, каким он помнил его по временам своего детства.
Вслед за троицей молодых людей кавалькада неспешно проследовала через ворота во внутренний двор замка. Стражники почтительно приветствовали Донаха и Роберта, поднимавшихся на конях ко двору, со всех сторон окруженному конюшнями и амбарами, от которых до сих пор исходил запах свежего дерева. Томас, Найалл и Кормак уже спешились и теперь отдавали распоряжения грумам, поспешившим навстречу охотничьей партии. Когда четыре года назад между Англией и Шотландией разразилась война, младшие братья Роберта еще оставались на попечении лорда Донаха, так что здесь они чувствовали себя увереннее и привычнее, нежели в родовых поместьях Брюсов в Каррике и Аннандейле.
Спрыгнув с седла на землю и передав поводья Несу, Роберт заметил, что к ним спешит управляющий Донаха.
– Милорд! – Управляющему пришлось повысить голос, чтобы перекричать восторженный лай гончих. – Надеюсь, охота была удачной?
– Вполне, Гилберт, – ответил Донах, спешиваясь. – Мы привезли мясо для вяления.
– Я прослежу, чтобы все было сделано как надо. Милорд, у вас гости.
Донах нахмурился:
– Кто?
– Два монаха из Бангорского аббатства. Они прибыли вскоре после полудня. – Взгляд Гилберта задержался на заляпанных грязью сапогах и накидке лорда. – Должен ли я попросить их подождать, пока вы переоденетесь?
Роберт шагнул вперед.
– Нет, Гилберт. Мы примем их немедленно.
Управляющий покосился на Донаха, и лорд утвердительно кивнул.
– Позаботься о том, чтобы гости были накормлены. Мои люди будут ужинать вместе со мной.
– Будет исполнено, милорд.
Оставив управляющего распоряжаться охотниками и егерями, которые повели собак на псарню, Роберт с приемным отцом направились в донжон. Проходя по двору, Роберт поймал взгляд Александра Сетона. Чувствуя заслуженное глубокое удовлетворение, он перешагнул порог и ступил в полутемное помещение. Сердце тревожно забилось у него в груди.
У огромного очага в главной зале стояли два монаха в черных подрясниках. На звук шагов Роберта и Донаха оба обернулись, и от порыва холодного ветра языки пламени в камине взметнулись и зашипели. Один из них был моложе другого, с открытым, честным лицом и беспокойными, быстрыми глазами. Старший обладал куда более примечательной внешностью: лицо его было обезображено извилистым шрамом, сбегавшим по щеке и рассекавшим губу. Он стоял, расправив плечи и широко расставив ноги, встретив взгляд Роберта с вызовом, который более подошел бы воину, нежели служителю Церкви.
Но Донаха, похоже, ничуть не оскорбила открытая враждебность монаха. Он подошел к нему и обеими руками потряс его ладонь.
– Брат Мертоу, давненько мы с вами не виделись. Вы получили мои послания? После того как вы не ответили на них, я начал опасаться самого худшего.
– Мы рассчитывали прибыть раньше, но опасность была слишком велика.
Монах говорил по-гэльски отрывисто и грубо, с гортанным акцентом, настолько отличавшимся от диалекта, принятого в его семье, что Роберт с трудом понимал его.
– За нами следили шпионы Ольстера. – Мертоу обвел взглядом залу, задержавшись на мгновение на новеньких балках, пересекавшихся над его головой. – Мне радостно видеть, лорд Донах, что вы исправили вред, причиненный его людьми.
Улыбка Донаха исчезла при упоминании человека, рыцари которого разрушили его родовой замок.
– Я не мог допустить, чтобы эти грязные собаки решили, будто победа осталась за ними. – Он повернулся к Роберту. – Кроме того, неоценимую помощь оказал мне мой приемный сын – сэр Роберт, граф Каррик и властитель здешних земель.
Монах со шрамом перенес свое внимание на Роберта:
– Ваше имя и родословная идут впереди вас. Ваш дед был великим человеком, да упокоит Господь его душу. Мы с братьями по-прежнему чтим его память и заслуги.
Роберт удивленно нахмурился. Насколько ему было известно, дед никогда не бывал в Ирландии. Земли клана Брюсов в Антриме, от Гленарма до Олдерфлита, не входили в наследство старого лорда. Как и графство Каррик, они были частью приданого матери Роберта, которое после женитьбы на ней досталось его отцу, а уже от него перешло к самому Роберту восемь лет назад. Заняв место отца, Роберт испытал некоторую неловкость, когда, вернувшись в Антрим, принял присягу вассальской верности от своего коленопреклоненного приемного отца.
– Я и не подозревал, что вы знали моего деда.
– Не лично, – пояснил молодой монах. – Но он и нас облагодетельствовал своей щедростью. Долгие годы ваш дед присылал деньги в качестве платы за свечи, горящие в храме нашего отца-основателя святого Малахии.
![Сергей Дмитренко - Поле брани [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
