Эрнест Капандю - Рыцарь курятника
– Тогда за стол и поговорим за ужином.
Виконт де Сен-Ле позвонил, между тем граф А. сел за стол, по правую руку от Морлиера, а по левую – от Бриссо.
Вошел слуга.
– Подавайте! – приказал Сен-Ле и также сел.
Слуга исчез, и через несколько минут стол был уставлен отборными кушаньями.
– Смерть мне! – вскричал Морлиер. – Как хорошо ужинают в «Царе Соломоне»; клянусь, это первый кабак во Франции.
– Давно вы его знаете? – спросил граф, который ничего не пил и не ел.
– Да.
– Если ваши воспоминания верны, то они могут относиться к давним событиям?
– Да.
– В 1725 году, в январе, в ночь под Новый год, не ужинали ли вы здесь?
Морлиер ударил себя по лбу.
– Подождите!.. Подождите!.. – вскрикнул он. – Мне кажется, что…
– Это было в этой самой комнате: за этим столом сидели двенадцать человек; вы встречали Новый год.
– Что вы мне напоминаете?
– Тут были де Конфлан, де Креки, дядя; де Коаньи, де Ришелье, де Лозен, Фиц-Джеймс, де Таванн, де Шаролэ, де Конти, де Рие, вы и еще двенадцатый человек, имя которого я забыл, но которого я назову бароном. Вы помните?
– Конечно.
– Была полночь; ужин находился в полном разгаре; бутылки были пусты, и в головах пирующих зарождались самые сумасбродные идеи…
– Откуда вы знаете все это? – вскричал Морлиер.
– И вы условились, что, когда пробьет полночь, то есть в ту минуту, когда кончится 1724-й и начнется 1725 год, будут пить за здоровье и говорить друг другу разные благие пожелания…
– Ну, да! – закричал Морлиер. – Фиц-Джеймс пожелал мне сидеть в тюрьме, а через месяц я точно попал в тюрьму за долги.
– Вы условились, – продолжал граф, – что каждое желание должно быть исполнено, как бы оно ни было странно и сумасбродно, и все двенадцать присутствующих должны были способствовать исполнению этих желаний.
– Именно так, и я помню, что наш друг барон, имя которого вы забыли, назывался Монжуа.
– Именно, кавалер; отчего же вы вспомнили об этом бароне Монжуа?
– Он загадал графу Шаролэ самое забавное желание.
– Какое? – спросил виконт де Сен-Ле.
– Отбить через неделю любовницу у первого дворянина или буржуа, которого он встретит на другой день после полудня, или одеваться в желтый костюм четыре дня кряду.
– Ха! – усмехнулся Сен-Ле. – В самом деле, странное желание!
– А что отвечал Шаролэ? – спросил граф. – Какое желание загадал он в свою очередь? Вы помните?
– Не совсем, – отвечал Морлиер с некоторым замешательством.
– Граф де Шаролэ, – продолжал граф, – пожелал барону иметь любовницей через месяц первую попавшуюся девушку, замужнюю женщину или вдову, которую он встретит, выходя из кабака, будь она стара, безобразна, дряхла, или четыре дня носить парик из кабаньей кожи.
– Одно желание стоило другого, – сказал Сен-Ле, улыбаясь.
– Да откуда же вы все это знаете? – спросил Морлиер.
– Ведь вас не было за ужином!
– Я знаю то, что мне нужно знать, – отвечал граф А.,
– и всегда бываю там, где должен быть.
– Значит, вы обладаете двойным даром: вы можете быть невидимы и между тем присутствовать везде?
– Вы говорите, что в 1725 году сидели в тюрьме?
– Да.
– Вас посадили в тюрьму 30 января, а выпустили 30 июля, так?
– Да.
– В том самом году, весной, – обратился граф к Бриссо, – вы продавали букеты в саду Пале-Ройяля.
– Да, – отвечала Бриссо с удивлением, – я этого не забыла. Но как вы это помните? Я была цветочницей только полгода.
– Да. А букеты вы начали продавать 12 января в этом самом году.
Бриссо вздрогнула, как будто воспоминание об этом числе произвело на нее сильное впечатление.
– 12 января! – повторила она.
– В этот самый день вы продали ваш первый букет? – спросил граф.
– Да… Но откуда вы можете знать, что в этот день я продала мой первый букет?
Граф не отвечал. Бриссо смотрела на него, не смея продолжать расспросы.
– Как вам много известно, – сказал Морлиер, с наслаждением попивая превосходное вино. – Право, мне кажется, что вам известно все.
– Хотите иметь доказательство? – спросил граф.
– Ну, да. Ничто так не способствует пищеварению, как беседа с обладателем таких необыкновенных достоинств, как вы, граф.
Поклонившись графу, Морлиер приложился к новому бокалу ронского вина. Бриссо смотрела на графа, стараясь вызвать былые воспоминания. С начала ужина она не принимала никакого участия в разговоре до тех пор, пока граф не заговорил с ней. Устремив на него взгляд, она судорожно вспоминала, где могла видеть этого человека, но никак не могла вспомнить. Сен-Ле, по-видимому мало обращавший внимания на то, что происходило вокруг, занимался только ужином; он накладывал кушанья, наполнял бокалы, беседовал со своим соседом справа, с соседкой слева с живостью и увлечением.
– Но вернемся к вашему ужину в ночь на 1 января 1725 года, – резко сказал граф.
ХХVI Протокол– Когда все пожелания были сказаны, – продолжал граф А., – принц Конти, выбранный в президенты собрания, велел написать протокол заседания в двенадцати экземплярах на белом атласе. Каждый собеседник должен был хранить свой экземпляр в продолжение целого года. Вот один из двенадцати экземпляров.
Граф А. вынул из кармана жилета кусок шелковой материи и положил на стол. На белом атласе было написано кистью в рамке из гербов крупными буквами:
«ПРОТОКОЛ
благородного заседания кутил,
происходившего в первый час первого дня 1725 года в кабаке «Царь Соломон», в кабинете под номером 7.
В ту минуту, когда пробило полночь и мы переходили из одного года в другой, любезные собеседники обменялись желаниями.
Формальное обязательство было принято любезным собранием для исполнения этих желаний под опасением наказаний, обозначенных против каждого желания.
ЛИСТ ЖЕЛАНИЙ
Принцу Конти:
найти лучшего повара во всей Франции, или никто из нас не будет у него ужинать.
Герцогу Ришелье: посольство в Вене или пойти в монахи на целый год.
Герцогу Фиц-Джеймсу: быть обманутым шесть раз или быть верным шесть месяцев.
Виконту де Таванну:
располагать нами в продолжение двадцати четырех часов или быть в нашем распоряжении двадцать четыре часа.
Графу де Конфлану: любовь госпожи де При или ненависть госпожи де Буффлер.
Графу де Коаньи: счастье в игре или несчастье в любви.
Герцогу де Лозену: не быть янсенистом или проглотить клубок змей.
Графу де Рие:
обладать Авесной, Жевр и Сабран[14] или праздновать Флагелланов[15].
Кавалеру Морлиеру:
просидеть шесть месяцев в тюрьме или получить наследство.
Графу де Шаролэ:
отбить в неделю любовницу первого дворянина или буржуа, которого он встретит сегодня утром после полудня, или носить четыре дня желтый костюм.
