Андрей Марченко - Письмо никому
— Тяжелый… — пожаловался один из солдат.
Макс боялся, что у ящика сгнило дно и сейчас слитки высыпятся на землю. Впрочем, какая разница — никому кроме них не было известно, что именно ищут на этом кладбище безымянных солдат.
За спиной зашушукались:
— Вот что значит немецкое качество. Столько лет в земле пролежало — не сгнило.
Ящик в палатке поставили на стол. Солдаты сделали от души подняли рывком чуть не на уровень груди, а потом с высоты обрушили на стол. Комки земли оторвались от ящика и покатились по столешнице.
— Осторожно! — запоздало окликнул их Макс. — Не дрова ведь?
— Не дрова? — запыханно отозвался один из солдат. — А что?
Игорь ответил:
— Поговори мне тут еще! Не твоего ума дело! Ишь, любопытный выискался.
Когда солдаты ушли, то в палатке остались вдвоем. Долго не решались прикоснуться к ящику. Наконец, Макс отбросил одну защелку, вторую. Запоздало задумался: а вдруг ловушка? Мина?..
Резко отбросил крышку и тут же на шаг отступил назад, так, будто эти полметра могли его, случись что, спасти.
Крышка с грохотом упала на стол. В ящике лежало то, что с золотом спутать было никак нельзя.
Вышли из палатки. Вход в нее караулил подполковник из местной военной части. Смотрел он в сторону разрытого кладбища, всем своим видом выражая безразличие к происходящему за его спиной, в палатке. Выбил из пачки папироску, достал спичку, поджег ее, втянул огонек в папироску. Наконец, спросил:
— Ну что там?
Макс вложил к нему в руку одну.
— Гранаты…
— Вот как… — безразлично ответил полковник.
Прошли по кладбищу.
Пока Игорь и Макс возились с ящиком, солдаты расчистили всю могилу. Была она чуть больше остальных. И покойный лежал в ней странно — свернувшись в клубок, так, словно ему перед смертью было очень больно. Так же этот покойный был в каске, в руках сжимал сгнивший пулемет.
Вокруг ямы собрались все — смотрели на атипичного покойника.
Наконец, заговорил подполковник — куратор солдат, раскапывающих могилы.
Ему претила подобная работа могильщика, ему хотелось войны. Даже на поле он пришел в полевой выкладке, в своих любимых кирзовых сапогах. Он истинно не понимал, как окружающие не могут понять такого пустяка — от этой могилы веет не смертью и покоем. Смерть здесь присутствует, но все же главное, что исходило из этой могилы — война.
— Это не могила, это окоп. Даже скорей так — вырыли могилу, но использовали как щель. Потом солдата убили. Осталось только закопать.
— Ну и смерть… — заметил кто-то из задних рядов.
Подполковник спрыгнул в могилу и сорвал с шеи скелета жетон. Подал его.
— Хоть он был врагом наших отцов и дедов — он был настоящим солдатом. И победить его могли лишь настоящие солдаты. Потому всем солдатам желаю подобной смерти.
Раскопки продолжились.
Некоторые солдаты шептались:
— А наши командиры — молодцы. Ведь наверняка знали, что там гранаты, но сами полезли открывать…
***— И все же странно… — проговорил Егор, сидя на краю могилы.
Изначально думали появиться на кладбище засветло, вкопаться в землю и к часам десяти уйти с приятной ношей. Но время двигалось к полудню, а результатов не было никаких, кроме, разумеется, отрицательных.
Могила была раскопана, кости почившей восемьдесят лет назад были потревожены, но следов золота не было.
— И все же странно. В шифровке ясно указан Батавск. И приметы сходятся — река есть, холм опять же присутствует.
— А может, золото вытащили до нас? Или как там у дедушки Бажова — Великий Полоз утянул его куда-то в сторону.
Геноссе стоял рядом с Егором, покачиваясь с носков на пятки. Будто хотел сделать шаг, но никак не решался.
— Надо же, я стою на краю могилы. Хорошо хоть не своей…
С кем я связался? — подумал Егор. — Один в сказки верит, другой обезъяничает на кладбище… Но отчего от этой шутки стало немного спокойней. Пусть мальчишка, пусть человек, что прячется от жизни в бомбоубежище. Но они надежные, настоящие…
Егор поднялся на ноги. Бросил:
— Закапывайте.
Стали лениво зарывать могилу.
Егор думал — что делать?.. Вариант того, что золото не будет найдено, просто не рассматривался. Что теперь делать? Положим, раскопки могилы обнаружат не сразу, если обнаружат вовсе — в этот край кладбища люди заходили редко. Хотя этот самый Володя Кривой может и зайти, вспоминая вчерашних гостей…
А может, как в «Острове Сокровищ», положим, этот самый Кривой клад отрыл и перепрятал. И теперь потихоньку смеется над ними и прочими кладоискателями.
Наконец, Егор поднялся на ноги — все же на сырой земле сидеть было еще прохладно.
— Золото где-то здесь. Удача рядом. Скалиться из-за угла. Она смотрит нам в спину.
И крутит нам кукиш, — подумал Антон. Но промолчал. Ему подобное не впервой, но к чему других расстраивать.
Антон, будто гуляя, прошелся вдоль могил в сторону аллеи, читая даты на могилах: нет ли где ошибки. Нет, даты были в полном порядке. Можно даже сказать в полнейшем… От аллеи назад к раскопанной могиле он шел медленней, читая внимательно не только даты, но фамилии, эпитафии. Шаг за шагом вернулся назад.
— И что? — спросил Геноссе.
— И ничего… — со вздохом ответил Антон.
И тут что-то проскользнуло в мозгу. Подождите…
Он опять вернулся почти на самую могилу. Остановился у широкой могилы.
— Ты эту могилу за сколько считал?
Вопрос был совершено лишним — пересчитать кресты и памятники было совершенно нетрудно.
— А за сколько надо? — спросил Егор.
Под широкой плитой будто лежало трое с одинаковой фамилией Эдельштейн. Самый старый, основатель могилы, помер в двадцатом году прошлого столетия. Рядом с ним лежали двое — похоже дочь и ее муж, в общем нестарые, но умершие в один день. Будь иная дата, Антон подумал бы, что они погибли вместе в автокатастрофе, вдвоем угорели от чадного газа. Но дата была нехорошая — на нее Антон указал рукой.
— Читайте…
— Ну и что? Декабрь сорок первого…
— Пока мы ехали, я читал о Крыме не только путеводители, — заметил Антон. — Фельдмаршал Манштейн оставил богатейшие путевые заметки. Так вот — в декабре 1941 Крым почти полностью был оккупирован немцами, исключая крепостной район Севастополя. Ваш итальяшка золото поднял не раньше весны сорок второго — море, знаете ли, холодное…
— Ну и что, — возмутился Геноссе. — Все нормально — эти умерли в сорок первом, золото закопали годом позже. Причинно-следственный механизм не нарушен.
