Юлия Андреева - Рыцарь Грааля
Пейре отвечал, что знал, уплетая мясо дикой свиньи и время от времени как бы рассеянно вытирая руки хлебным мякишем. Внутренним чутьем воина он понимал, что вот-вот должна начаться заварушка, и не мог позволить, чтобы его руки были сальными. Помнится, герцог Анжуйский как раз погиб при подобных обстоятельствах. Враги застали его за трапезой, он поспешно схватил меч, но тот выскользнул из его жирных пальцев.
Хлебный мякиш Видаль кидал собакам, делая вид, что его забавляют их возня и драки. Этой хитрости в свое время он выучился у де Орнольяка, жизнь которого шла двумя параллельными линиями, – внешней, которую видели все, и внутренней, понятной лишь ему одному. В действительности этих параллельных жизней было куда как больше. Но всех их не знал, наверное, даже сам эн Луи.
– Я бы хотел выпить за мою супругу – самую верную и преданную донью на свете! – Разорвал пелену Пейриных воспоминаний хозяин замка.
Трубадур нащупал рукоятку меча, Соремонда попыталась было встать, но тут же села, подавленно опустив плечи. Несколько пьяных голосов закричали: «Ура! Да здравствует Раймон! Да здравствует Соремонда!»
Пейре взглянул на Хьюго, тот сделал шаг по направлению к выходу.
– Один мой старый друг и большой искусник по части всяких куртуазных штучек передал мне рецепт кушанья, от которого, по его словам, сходят с ума все женщины – такое оно вкусное и изысканное.
Сегодня я велел нашему повару приготовить это блюдо для моей жены, дабы выказать ей мое наиглубочайшее почтение, – Раймон захлопал в ладоши, и повар внес в трапезный зал небольшую серебряную мисочку и через стол подал ее хозяину, который в свою очередь поставил блюдо перед Соремондой, открыв крышку.
– Я благодарна вам за ваше внимание, но, право же, стоило ли так беспокоиться ради меня одной. На столе так много вкусного. Быть может, вы или кто-нибудь из наших гостей разделит со мной это великолепное кушанье?..
– Ни в коем случае!
На секунду Пейре показалось, что глаза Раймона излучают дьявольский огонь, и тут же они сделались прежними.
– Считайте, что это моя прихоть или приказ. Я желаю, чтобы именно вы вкусили это дивное блюдо и затем рассказали о ваших ощущениях.
Пейре хотел было уже подскочить к Соремонде, не дав ей проглотить ни куска подозрительного блюда, но вовремя сообразил, что такой человек, как Раймон, не опустится до уровня обыкновенного отравителя. Он мог бы заточить свою жену в башню, сбросить ее вместе с любовником в змеиную яму, похоронить заживо. Наконец, велеть своему резчику или егерю убить ее и освежевать труп. Но только не яд.
Раймон отошел от жены лишь после того, как она принялась за еду, и вернулся на свое место. Какое-то время он спокойно ел, поглядывая на супругу. Пейре пересчитал возможных противников, гадая, сколько человек еще могут прибежать на крики и звуки сражения из трапезного зала.
После сигнала Пейре Хьюго тишком вышел за дверь, и его до сих пор не было видно – возможно сбежал. Так что в случае боя получалось, что Пейре предстояло сражаться одному против двух дюжин противников или, схватив в охапку находящуюся ближе всех к нему Маргариту и оставив Соремонду на растерзание руссильонскому хищнику, пробиваться к выходу.
– Я хотел бы спросить доблестного Пейре Видаля, отличившегося в святой земле, когда он воевал под знаменами Английского Льва, Скажите, благородный рыцарь, все бабы дуры, предательницы или сарацины умудряются держать в узде это племя ехидн?! – вдруг выпалил Раймон, запустив в стену глиняной кружкой, которая тотчас же разлетелась на мелкие осколки.
– Я бы попросил вас любезный сэр, выбирать выражения в отношении дам, которым я служу лютней и мечом! – Пейре возмущенно поднялся, но Раймон, казалось, не заметил ни угрожающего тона, с которым говорил Видаль, ни его жеста. Все внимание руссильонского синьора было обращено на спокойно облизывающую жирные пальцы супругу.
– Я хотел бы спросить свою жену, понравилось ли ей блюдо, которое она ела. Послушаем, что она ответит.
– Мне понравилось, – пискнула со своего места донья Соремонда,
– Ах, понравилось! Я попрошу всех запомнить ответ. А теперь проверка ума и вкуса. Ведь мы считаем наших женщин образцами хорошего вкуса, не так ли? – он посмотрел на Пейре и тот был вынужден кивнуть. – Я всего лишь хочу, чтобы донья Соремонда – моя жена – сказала, что она ела. Всего-то, согласитесь, любезный рыцарь, что я не прошу слишком многого. Всего лишь назвать, что за мясо было подано ей к столу. Вы, например, дорогой Пейре, можете назвать находящееся на вашей тарелке блюдо? Клянусь, что подарю вам выкрашенный яшмой и янтарем золотой кубок, если вы правильно назовете, что вы едите.
– Это мясо дикой свиньи, точнее подсвинка, которого вы привезли сегодня с удачной охоты. – удивленный простотой вопроса и огромным призом, вымолвил Пейре.
– Совершенно верно! – Раймон вскочил со своего места и, подлетев к внесшему в зал три золотых кубка пажу, выхватил первый попавшийся и вручил его опешившему Пейре. – А теперь я хочу, чтобы мой главный егерь назвал мне вот это блюдо, – он выловил из миски кусок мяса и капая жиром, плюхнул его в руки своего слуги.
– Это превосходная утятина, приготовленная в винном соусе, – отрапортовал тот, запихивая в рот кусок мяса.
– И снова победа! Пей же за меня из этого честно выигранного тобой кубка! – Раймон не глядя бросил кубок егерю и, резко свернувшись, направил свой указательный палец в сторону жены. – Готова ли ты присоединиться к всеобщему веселью и выиграть приз, доказав присутствующим, что женщины не хуже мужчин умеют разбираться в тонкой еде? Итак – что ты ела?!
Соремонда молчала, не зная, что сказать.
– Простите меня за вмешательство, – пришел на помощь даме Видаль. – Но вы – благородный хозяин, сами сказали, что поданное донье Соремонде блюдо является редкостью, неизвестной в наших краях. Откуда же добрая хозяйка этого замка может знать, что она ела?..
– Что ж, не могу не согласиться с вашими доводами, сэр Видаль. Ладно, я вынужден дать своей жене еще один шанс. Иначе как же она разгадает загадку и выиграет свой кубок? Что ж – даю подсказку! – Раймон хлопнул в ладоши, где-то в воздухе над головами гостей раздался тихий скрип, и с верхних балок из темноты и бездны, мимо оленьих и волчьих голов поплыло нечто.
Пейре не сразу понял, что видят его глаза, а поняв, не смог поверить. Донья Соремонда и Пейре закричали одновременно. Подвешенная за длинные темные волосы мертвая голова Гийома де Кобестань шмякнулась на стол.
– Ты съела сердце своего любовника проклятая потаскуха! Съела и не подавилась! Сожрала как свинья, так что и кусочка не осталось! Вкусно ли было это сердце?! Сердце с перцем! Сердце, которое любило тебя до своего последнего удара! Сердце! А теперь – ату их, братцы. Ату их – охота началась!
