Бернард Корнуэлл - Медноголовый
Хейнцельман вгляделся в пушечные позиции внимательнее. На флагштоке трепетал стяг Конфедерации, но артиллеристов видно не было. Может, в ожидании бомбардировки они попрятались по убежищам? Генерал порыскал трубой по вражеским позициям. Нашёл коновязи, нашёл примятую колёсами пушечных передков траву… Людей не нашёл ни единой живой души.
— Что передаём? — деловито осведомился Лоуи, держа руку на ключе телеграфного аппарата, связывавшего наблюдателей по проводу с землёй, где находился другой аппарат, с которого донесения воздухоплавателей отсылались непосредственно в штаб МакКлеллана.
МакКлеллан находился в постели, ещё с вечера великодушно дозволив пушкарям начинать без него. Адъютант разбудил генерала спустя два часа после восхода солнца:
— Сэр, у нас рапорт с шара.
— Ну? — неприветливо буркнул генерал, продирая глаза.
— Враг бежал, сэр.
МакКлеллан, хмурясь, бросил взгляд на прикроватный столик, где стояли часы, сел, открыл ставню окна. Щурясь от хлынувшего в комнату света, повернулся к адъютанту:
— Что-что?
— Вражеские укрепления, сэр, пусты.
Адъютант, Луи-Филипп-Альбер Орлеанский, граф Парижский, прибывший в духе Лафайета помочь Америке обрести единство, на секунду усомнился в чистоте своего произношения.
— Мятежники отступили, сэр. — сказал он медленно, тщательно выговаривая каждое английское слово, — Укрепления пусты.
Луи-Филипп-Альбер Орлеанский, граф Парижский. Пиар-войну в Европе Север выиграл ещё до начала военных действий: в армию федералов приехало записываться огромное число добровольцев из Старого Света, причём, как аристократов, вроде Луи-Филиппа и его брата, так и представителей противоположного лагеря — ветеранов европейских революций середины XIX века.
— Кто сказал? — гневно рявкнул МакКлеллан.
— Генерал Хейнцельман и профессор Лоуи, сэр. С воздушного шара.
— Они бредят. Бредят! — раскипятился генерал.
Что за глупости? С какой стати мятежникам отступать? Этой ночью они палили из своих пушек; вспышки прорезали мглу, как молнии; взрывы гремели над подтопленными лугами… Генерал зло захлопнул ставню и жестом выдворил аристократа-адъютанта за дверь. Внизу стучал аппарат, принимая новые донесения от воздушных наблюдателей, но МакКлеллан ничего не желал слушать. Он желал спать.
— Разбудите меня в восемь, — приказал генерал Луи-Филиппу, — Пусть наша артиллерия начинает.
— Да, сэр. Конечно, сэр. — пятясь, адъютант выскочил из генеральской спальни и лишь тогда позволил себе подивиться тупости начальника.
Артиллеристы ждали. Позади них, за деревьями, на привязи болтался высоко в небе воздушный шар. Солнце скрылось за тучами, и по прорезиненной оболочке застучали капли дождя. Десяток иностранных атташе и столько же корреспондентов собрались на крупнейшей из батарей федералов, но приказ открыть огонь всё не поступал.
Вместо этого в сторону укреплений южан робко выдвинулся кавалерийский разъезд. Выдвинулся россыпью на случай, если враги никуда не делись и жахнут шрапнелью или картечью. Каждые десять шагов разъезд останавливался, и офицер оглядывал оборону врага в подзорную траву, пока лошади жадно щипали сочную зелёную траву, выросшую без помех на полоске земли между двумя армиями.
Разъезд приблизился к линии укреплений, и стали видны часовые, бдительно стерегущие редуты. Стерегущие даже после попадания в их тела пуль, выпущенных кавалеристами разъезда. Стойкость часовых объяснялась просто: тела их были сделаны не из плоти и крови, а из соломы. Ночью генерал Джонстон отвёл бойцов Магрудера к Ричмонду. Войска ушли тихо, бросив орудия, палатки, кострища и всё, что нельзя унести на себе.
Генерал МакКлеллан, в конце концов, поверивший в произошедшее, приказал преследовать противника, но к преследованию его войска готовы не были. Лошади конницы паслись распряжёнными, кавалеристы дрыхли в палатках или играли в карты. Воевать сегодня всерьёз готовились только артиллеристы, но их цели растворились в ночи.
Дождь усилился, когда северное воинство, наконец, собралось с силами и заняло брошенные позиции южан. Кавалерия оседлала коней, но, не получив подтверждения приказу о погоне, с места так и не сдвинулась. МакКлеллан тем временем составлял депешу в Вашингтон. Йорктаун, рапортовал генерал, пал, едва лишь северное войско поиграло мышцами. Однако, предупреждал МакКлеллан, сто тысяч мятежников при пятистах пушках отступили, по всей вероятности, к Ричмонду, битва за который унесёт немало жизней. К счастью, как писал генерал, сегодня Господь улыбнулся Северу, даровав бескровную победу.
Солдаты Магрудера преспокойно маршировали на запад, а генерал-майор МакКлеллан за поздним завтраком торжественно оповестил адъютантов:
— Мы одержали победу, джентльмены. Возблагодарим за это Всевышнего.
На веранде прогнившего от сырости дома д’Эмон дал Старбаку последние наставления. Дождевая вода с шумом протекала сквозь дыры в прохудившихся водосточных трубах, каскадом лилась с крыши подъезда для экипажей, просачивалась сквозь густую листву деревьев, собиралась в луже на песчаной дорожке, где мокла древняя коляска д’Эмона. Блестела в свете фонарей веранды позолота на втулках колёс.
— Экипаж отвезёт вас к вашим дамам, ИСПРАВИТЬ ВЫШЕ ДАМУ НА ДАМ!!! — последнее слово д’Эмон выделил лёгким изгибом губ, — Только постарайтесь управиться до полуночи. На этот час у вас назначено рандеву с проводником. Тайлер его фамилия. Вот ваши документы.
Д’Эмон протянул один из таких знакомых Натаниэлю паспортов на коричневой бумаге и добавил:
— Обратно вас тоже Тайлер проведёт. Буде, конечно, вы вернётесь.
— Вернусь, сэр.
— Если будет, куда возвращаться. Слышите? — старец махнул рукой в сторону дороги, проходящей за забором.
Оттуда доносился скрип колёс и стук копыт. Бегство из Ричмонда началось сразу, когда весть об оставлении Йорктауна достигла столицы. Те, у кого водились деньги, нанимали кареты и телеги, нагружали их имуществом и ехали к южным границам штата. Те, у кого в кармане было пусто, закапывали ценности на задних дворах. Передние официальных учреждений полнились ящиками с документами, ждущими отправки в южнокаролинскую Коламбию, назначенную столицей Конфедерации в случае захвата врагом Ричмонда. В депо Ричмонд-Питерсбергской ветки железной дороги на Бирд-стрит стоял под парами локомотив с подцепленными бронированными вагонами для эвакуации золотого запаса. Супруга президента, по слухам, то ли увезла, то ли собиралась увозить детей подальше от кровожадных янки.
