Александр Байгушев - Партийная разведка
стантинов — председатель политсовета «Фронта», депутат Верховного Совета, сам бывший профессор-экономист, в советское время за любовь к рынку в опалу попавший и вынужденный в ЖЭКе кочегарить; его за это Кочегаром и прозвали. Впрочем, тут и другой смысл был: Кочегар второй Октябрьской революции — так он, по крайней мере, сам о себе мнил. Как истый либерал, он не отказывал в приёме во «Фронт» никому. Говорил, давайте всё вместе, общим собором заблудившегося в трёх соснах всенародно избранного скинем, а уж потом, чья возьмёт, будем де лить. Первым заместителем Константинова был Михаил Астафьев — блестящий оратор, энергичный человек. Заместителем председателя — стал глава Союза «Христианское возрождение» Владимир Осипов. Была и ещё большая группа — около тридцати известных «говорливых» трибунов-депутатов. В политсовет Фронта национального спасения вошли представители всех наиболеё заметных политических движений — кроме заядлых «дерьмо кратов», весьма в малом количестве, однако ещё державшихся за скомпрометированного экономическим крахом и развалом государства Ельцина. Фронт был очень широким по составу.
Но в политсовете ФНС красные с черно-злато-белыми вечно сцеплялись. Одни обратно в красную нищую «уравниловку», другие в черную имперскую сторону тянут. В одном только, что «всенародно избранный» в яму весь наш народ опустил и его убирать надо, всё сходи лись. Так вот: Константинов, как мог, сцеплявшихся осаживал. Но страшно ему под ногами Чичиков-Зюганов мешался со своими «мёртвыми душами».
До расстрела Верховного Совета и в самом деле только кладбищенский смрад Чичиков вокруг себя распространял. Компартию РСФСР вне политической игры поставил
раже в депутаты Верховного Совета, как я уже говорил, |рам не попал. Это лидер-то! Но тогда в «перестройку» и Гласность, когда, наконец, не один единственный сверху ^пущенный кандидат напечатан в бюллетене на выборах, U громадный список — выбирай, не хочу! — то в депутаргы всё больше за внешность и за сладкоречив выбирали. >jA у этого внешность Собакевича — будто топором рубленый и недотесаный. Обаяние отрицательное. К себе не располагает. Приятности никакой. Телегеничность отвратительна. Карикатура краше. Говорить тоже не умеет — ^однообразно, на одной интонации рычит. Такому сразу из руководства партией уходит надо. Всей ведь партии лицо, ? лицо дискредитированное. Но он уже, как клещ, в стул ^вцепился. Стал по другим движениям и общественным Организациям бегать. С правыми националистами заигрывать. На то, что он сам русский и, мол, за русских набирал. Что он за «Союз Русского Народа»! Хотя дальше общих слов никогда не шёл. В Союзе писателей РСФСР на Комсомольском, 13 себе явочную квартиру сделал. Ну, кое-как и перебивался. С хорошей миной при плохой игре. Хотя, если всерьёз, то мины-то никакой не было. Одно Пятно расплывчато розовое с черно-злато-белыми пятнышками, вместо веснушек.
И не считайте, что я слишком жёсток к коллеге по политсовету «Фронта». Политика — мир параллельный к обыденному, мир мистический и призрачный. В таком мире мало быть добропорядочным семьянином и даже обаятельнейшим во всех отношениях человеком, каким был тот же литературный Чичиков для гоголевских обывателей. В мире политики — взялся за гуж, не говори, что не дюж. Предатель Зюганов в душе? Или душой вовсе не предатель, а только заядлый конформист? Но какая для политики разница! Увёл своих коммунистов от Дома Сове-
тов, спасая им жизни? Для соглашателей прав, а для всех остальных — предал. Его сторонники утверждали: «Кутузов, сдав Москву, спас армию. Наш соглашатель, сдав страну, спас партию». Можно ведь и так вполне в красном духе тех большевиков, для которых своя страна была лишь Опытным полем для их утопий, Зюганова оправдать: «Сдал страну, зато спас партию!»
Я говорил Константинову: «Чичиков нас использует и, не моргнув глазом, оставит одних в решающий момент противостояния «всенародно избранному». Красные не всё убегут. «Вопилов»-Анпилов с «Трудовой Россией» в наш фронт формально не входит, но воевать вместе с нами останется. Наш член политсовета Станислав Терехов со своим «Союзом советских офицеров» не спасует. Многие из старых искренних коммунистов не дрогнут, пойдут до конца. Но они — народ. Те самые винтики и гаечки по сталинской терминологии. А этот функционер, аппаратчик. Этот уйдёт и не оглянется — мы для него всего лишь «попутчики», согласно большевистской терминологии, которых положено использовать и затем подставить».
Но Константинов как истинный прекраснодушный либерал упирался: «Как же? Он мне обещал — вместе до конца!» Потом сидел в одиночке, вместо Зюганова-Чичикова. Пожинал плоды своих диссидентских иллюзий.
Что же? У меня выходит, что проиграли мы противостояние возле Дома Советов только из-за предательства Зюганова? Нет, нет, упаси боже! Этого смертного греха я на него не повешу. Как предательство шалашного компаньона Зиновьева, не изменило победного исхода Первой октябрьской революции, так и наша Вторая октябрьская проиграла вовсе не из-за конформистского поведения одного какого-то, кстати, на тот момент не слишком
и влиятельного лидера. Для поражения были другие, гораздо болеё существенные причины.
А Зюганов-Чичиков, повторюсь, просто на трагедии Дома Советов расчистил для себя лично место под солнцем. И каким живучим оказался — чёртову дюжину, лёт тринадцать, за нос оппозицию водил. Как Моисей после Египта. Одна разница — Моисей евреев по пустыне поводил, их души очистил и в землю обетованную вывел, а этот русских в болото полной аполитичности завёл.
Когда мы проиграли? А ещё накануне Второй октябрьской революции — и не в уличных боях и не при защите Дома Советов или штурме Останкина, а при свечах — в зале заседаний Верховного Совета РСФСР. Дом Советов уже отключён от воды и электричества. Вокруг него колючая проволока и тройное оцепление внутренних войск. Но нас это мало тревожило. Это входило в сценарий нашей победы. Силы наши уже были стянуты и были вне кольца внутренних войск. В самих внутренних войсках, в ОМОНах, спецназах и даже «Альфе» проведена работа. В милиции и Генштабе свои люди твёрдо обещали парализовать «президентский механизм» в День народного гнева.
Но смущал нас всех чеченец Хасбулатов, председательствовавший в Верховном Совете.
И правые, и левые, и красные, и белые, и даже синекрасно-белые — всё мы на непрекращающихся митингах перед Белым Домом локоть к локтю были. Потому что, ко-
нечно, всё хотели перемен. Но вот в какую сторону? Тут мы во взглядах расходились.
Ведь как не крути, а выбор у нас оказался тупиковый: власть исподтишка, вместо дурного, но чем-то всетаки своего «Царя Бориса», захватывал «большой чечен». Он в мятежном Верховном Совете председательствовал. Он всенародное недовольство, чтобы придти, как СталинДжугашвили, к власти ловко использовал. Но Сталин ли он? Ясно, что этот мусульманин уж точно не православный Сталин. А вот что на Чечню повязан сильно — это несомненно. Выходило, что мы тащим страну и народ из огня да в полымя. Только ещё чечена у руля страны с его азиатским менталитетом и чингисхановскими замашками нам, русским, на свою голову не хватает.
