Александр Мазин - Белый Волк
— Стоять! — гаркнул ярл.
Очень правильная команда. Сказано: до первой крови.
Возможно, он спас моего ученика. И почти наверняка — Гуннара, который (прекрасная реакция) замер на половине атаки. Потом левой рукой потрогал шею, поглядел на ладонь… с неописуемым изумлением. Ладонь была в крови.
И кровь текла по шее викинга довольно-таки бодрой струйкой. От таких ран умирают за пару минут. Или еще быстрее.
Но это был не бой, поэтому вскоре Гуннар Гагара, с зашитой и перебинтованной раной, стоял перед моим учеником и с высоты своих шести с хвостиком футов глядел на худого паренька, едва перевалившего за метр семьдесят.
— Славный удар! — искренне похвалил норег. — Я его даже не заметил.
Еще бы он его заметил! Северянин думал не о победе, а о том, как бы покрасоваться перед народом. Покрасовался.
— Ты мог меня убить!
Скиди пожал плечами:
— Если бы ты сказал: до смерти. Но ты сказал: до первой крови.
Я-то наверняка знал: во время своей контратаки Скиди такими тонкостями не заморачивался. Ударил как умел. Был бы чуть другой угол — и клинок прошел бы не по шее, а по горлу. Тогда уж никакие перевязки не спасли бы нурега.
Гуннар Гагара хотел еще что-то сказать, видно, не нашел подходящих слов, поэтому просто хлопнул Скиди по плечу… Уважительно так хлопнул. И отошел восполнять кровопотерю пивом и свежей печенкой.
Через некоторое время друзья Гуннара принесли нам его оружие: меч и топорик. Меч — не чета моему Вдоводелу, но вполне приличный. За такой марку серебра отдать не жалко.
— Это было так просто! — воскликнул Скиди, когда мы остались одни и у него отпала необходимость важничать. — Раз — и всё!
Он буквально лопался от гордости и самодовольства.
— Всё было просто, потому что у тебя был мой меч. И ты сделал всё в точности, как я велел, — вылил я на него ушат холодной реальности. — В бою он развалил бы тебя пополам. Да и сейчас тебя спасло только то, что Гуннар думал не о том, как победить, а о том, как победить красиво. Вот и докрасовался!
Шарик сдулся. Глядя на опечаленную мордочку моего ученика, я смилостивился и похвалил:
— Но ты всё сделал как надо. Молодец! А в бою не бывает «если». Ты или побеждаешь, или умираешь. Сегодня ты открыл счет своих побед. Что это значит?
— Надо отпраздновать! — мгновенно отреагировал настоящий сын своего времени Скиди Оддасон.
— Это само собой, но это — не главное. Главное, что боги к тебе благосклонны! Ты удачлив, Скиди, а это — свойство вождей.
Паренек снова надулся от важности, но на этот раз его мысли двигались в правильном ключе. Никаких мыслей о собственном великом мастерстве, а только — о великом будущем. А для такого будущего стоит потрудиться как следует.
В мнении о том, что паренька выделила Госпожа Удача, у меня нашлись единомышленники. Так что вскоре, в подобающий день и при хороших знамениях, мой ученик был принят в наше воинское братство. Принят не «юнгой» с испытательным сроком, а полноценным дренгом с закрепленным «рабочим местом» на одном из средних румов (там весла покороче и полегче) и полной долей добычи.
Это тоже полагалось отпраздновать — и мы отпраздновали на славу. Дядюшка Полбочки проявил изрядную щедрость — накрыл поляну на весь хирд Хрёрека (две сотни голов, вернее, глоток) и примерно столько же гостей.
А после, поскольку до того торжественного момента, когда фьорд очистится от льда и наша могучая флотилия отправится сеять недоброе и пожинать вечную славу, оставалось по прикидкам специалистов недельки три-четыре, я вновь покинул Роскилле. Следовало выполнить обещание, данное Хедину: заполевать злокозненного тролля. Или троллиху.
Для такого героя, как я, согласитесь, плевое дело. Вопрос в том, знает ли неуязвимый и могучий йотун о моем геройстве.
Глава тридцать шестая,
— Конечно, я пойду с вами! — объявила Рунгерд, отчего Полбочки прямо-таки расцвел, да и я приободрился. — Но если вы думаете, что я вот сейчас встану на лыжи и побегу…
— Если позволишь, я охотно понесу тебя на руках! — предложил я.
— Мой маленький Ульф! — Рунгерд неуважительно хихикнула. — Я сильно сомневаюсь, что ты способен вынести меня из ворот моей усадьбы, не то что пронести десяток полных миль! Но даже если бы и смог, нам всё равно следует подготовиться. Испросить помощь богов. Заготовить нужные обереги… Словом, отправляйтесь-ка вы по домам, а я приеду позже.
— А если йотун придет как раз сегодня? — воскликнул Хегин.
— Дай ему овцу! — отрезала Рунгерд. — Всё! Прочь с глаз моих, или вам придется самим ублажать это отродье великанов!
— Это в каком смысле? — поинтересовался я.
— В том самом! — усмехнулась Рунгерд. — Разве тебе Полбочки не сказал, что это может быть троллиха?
— Так что, ты тоже так считаешь? — озаботился я.
Если у этого вида такие самочки, то каковы же самцы? С мамонта ростом?
— Я ничего не считаю, — Рунгерд мило улыбнулась. — Но Хегину виднее. Верно, Хегин?
— Мне такие шутки не смешны! — насупился Полбочки.
— Зато всем остальным будет очень забавно, когда в озере забултыхаются прожорливые волосатые бочоночки.
Я хрюкнул, представив это волнующее зрелище, а Полбочки зашипел злобно и, не прощаясь, выскочил из дому. Я услышал, как он командует своим, чтоб запрягали сани.
— С ним поедешь? — спросила Рунгерд.
— Лучше — с тобой, — я сделал попытку обнять очаровательную вдовушку, но она отстранилась.
— Езжай-ка и ты домой. Там тебя твоя рабыня ждет — не дождется.
Я обиделся. Но ненадолго, потому что во дворе на меня налетела Гудрун:
— Ульф! Ненаглядный! А что ты мне привез?
Сказать по правде, ничего я не привез. Но обманывать ожидания нехорошо, поэтому я стянул с руки толстый золотой браслет с какими-то сцепившимися тварями, в глаза которых были вставлены красные камни с горошину величиной, и надел на ручку Гудрун. Благо браслет безразмерный: разогнул, согнул. Тем более, раньше его тоже носила женщина: вдова ярла Лодина. Браслет был моей долей добычи (я сам его выбрал — люблю компактные ценности) и по моим прикидкам «тянул» марок на пятнадцать серебром. Но для любимой — не жалко.
— Ах какой красивый! — воскликнула девушка, осыпая меня сладкими поцелуями. — Это твой свадебный дар, да?
Ничего себе! Похоже, я здорово недооценил игрушку! Ну да оно и к лучшему.
— Мама! Мама! Ульф Вогенсон преподнес мне свадебный дар! — звонко закричала Гудрун и помчалась к матери: хвастаться.
