Алексей Кондаков - Последний козырь
— Я не разрабатывал этого плана, — жестко сказал Назаров.
— Знаю, — ответил в тон ему Наумов. — Важно другое: развитие операции на Дону ставилось в зависимость от захвата Таганрога. Этот боевой успех должен был явиться сигналом для восстания в Ростове, а от него распространиться по всему Дону.
— Вот именно, в зависимости от захвата Таганрога. Значит, овладение городом — это ближайшая задача. Поэтому и надо было создавать группировку войск, способную успешно выполнить эту задачу, а что мне дали?.. Отряд особого назначения. Особого!.. Если бы это слово усиливало боеспособность отряда!
— Я думаю, что наличие сил и средств отряда вполне достаточно для захвата неподготовленного к обороне города, — неуверенно сказал Наумов. — Все-таки вам были выделены…
Павел Алексеевич с поразившей Назарова осведомленностью перечислил то; что им было выделено, для какой цели, и обеспокоенно закончил:
— Но это обеспечит лишь начальный период операции. Вот почему нужно как можно скорее взять Таганрог.
По реакции Назарова Павел понял, что атаман не терпит, когда вмешиваются в его дела, контролируют действия.
— Я считаю, — резко сказал Назаров, — что в связи с изменившейся обстановкой вам все таки следует вернуться в Севастополь.
Наумов понимающе улыбнулся.
— Мне, Семен Кириллович, понятно, что вам, волевому, многоопытному командиру, не очень приятно иметь под боком представителя ставки. Но вас должно утешить то, что я представитель не оперативного, а интендантского управления… — И уже серьезно добавил — Я получил задачу командования и должен ее выполнять. Мое возвращение может быть расценено как трусость, дезертирство.
Однако Назарова эти доводы не убедили.
— Вы сказали, что прибыли освоить порт Таганрога как базу снабжения, а я поведу свое войско на город Александровск-Грушевский.[32] Как видите, нам не по пути.
— И все-таки, вопреки вашему и собственному желанию, я вынужден остаться в отряде. — И, повернувшись, он сделал несколько шагов к самолету. — Мистер Ардэн, вы можете возвращаться! — крикнул он по-английски. — Благодарю вас!
— Одну минуту, мистер Ардэн, — крикнул Шелкович, направляясь к нему.
«Опасения товарища Артамонова сбываются», — мелькнула у Наумова беспокойная мысль.
— Вы обойдетесь без переводчика? — спросил он у Шелковича.
— Ах да, — спохватился осваговец. — Если вас не затруднит…
Они подошли к летчику.
— Я, знаете ли, тоже служил в авиации, — сказал Шелкович, пристально глядя на Ардэна, — и мне известно, что сорок седьмой убыл из Крыма в Великобританию в мае сего года… Спросите у него: как могло случиться, что он остался в Крыму.
— Совершенно верно, мистер Шелкович, — без тени смущения ответил Ардэн. — Отряд убыл, а я был переведен в нашу миссию. Мне было приказано изучить причины массовых аварий самолетов шестого истребительного авиаотряда.
Лицо Шелковича перекосилось как от зубной боли. Из-за этих аварий и перестал существовать истребительный отряд, так и не сделав ни одного вылета. Шелкович сумел избежать суда, но из авиации его отчислили.
— Ну, и к какому выводу вы пришли?
— На вооружение отряда поступила партия совершенно новых «спадов». Скорее всего причиной являются заводские дефекты… — Ардэн обеспокоенно посмотрел на небо и заторопился — Простите, мне надо спешить.
— Еще один вопрос. Почему именно вы прилетели с полковником Наумовым?
Ардэн вскочил на крыло аэроплана и, перед тем как сесть в кабину, повернулся к Шелковичу:
— Английская миссия заинтересована из достоверного источника знать, действительно ли войска генерала Врангеля начали наступательные действия на Дону, каковы их масштабы и перспективы. До свидания, господа.
Фрэмтон Ардэн весело помахал рукой.
Молча они смотрели, как казаки отбуксировали аэроплан на край поляны, как он разбежался и взмыл в воздух.
— Ну, теперь можно и на Александровск-Грушевский… — нарочито бодро сказал Наумов и тут же словно спохватился — Хотя, откровенно говоря, мне непонятно: почему именно — на Александровск-Грушевский?
— Видите ли, — Шелкович тронул пальцем пенсне у переносицы, — политическая ситуация на Дону слишком сложна, как верно сказал Семен Кириллович, — на казачество рассчитывать нельзя.
— Я сказал, казаки нас предали, — уточнил Назаров. — А на Александровск-Грушевский иду, чтобы освободить десять тысяч военнопленных и поставить их в свои боевые порядки.
— Да это же наполеоновское решение! — воскликнул Наумов. — Вот если бы одновременно можно было поднять восстание в Ростове! Оно, это восстание, явится тем магнитом, который притянет к себе все свободные силы красных на Дону и обеспечит отряду беспрепятственное движение на Александровск-Грушевский.
Назаров снисходительно улыбнулся:
— Спасибочки за добрый совет. Только пусть сначала мой отряд станет магнитом и вытянет из Ростова боевые части, а там можно и восстание поднять в городе.
Павел сделал вид, будто ошеломлен неожиданным поворотом мысли, и с восхищением пожелал полковнику успеха.
— К сожалению, — сказал Назаров, — наш успех зависит не только от нас, а еще и от противника.
«Замысел у него смел и решителен, однако чувствует он себя неуверенно», — невольно отметил Наумов.
Полковник Назаров весь день занимался подготовкой прорыва: уточнял обстановку, проводил на местности рекогносцировку с командирами дивизионов и сотен, разрабатывал решение на бой, а затем отдал приказ и поставил задачи по организации взаимодействия.
Солнце уже клонилось к горизонту, когда он, усталый, потный, возбужденный, приехал перекусить и отдохнуть.
Шелкович и Наумов ждали его во дворе, сидя на скамейке в тени кошары. При появлении атамана они поднялись.
— В хате или во дворе накрыть стол? — спросил Шелкович.
— В великой хатыне, Дмитрий Петрович.
Назаров снял с себя черкеску, разделся до пояса и пошел к шоплыку, в который налили воду для умывания. Ординарец поливал ему на голову из ковша, а он фыркал, резкими движениями тер лицо, шею и повторял:
— Давай, давай еще, не скупись!
Взяв полотенце, Назаров подошел к Наумову:
— Вот я все думаю: как с вами, представителем ставки, должен строить отношения? Угождать не могу, командовать не имею права…
— Семен Кириллович, мне хотелось бы быть полезным вам хотя бы добрым, дружеским советом, — улыбнулся Наумов.
Назаров скривился, бросил полотенце на руки ординарца и, натягивая на себя рубаху, сказал:
