Густав Эмар - Заживо погребенная
Оианди сердито забился в угол кареты.
Пробило половина второго. Экипаж остановился.
Улица Тебу была совершенно пустынна. Кое-где в окнах светился огонь.
Майор и Кабуло вышли из кареты и спросили кучера: знает ли он, где Дранси? Он обещал доставить их туда в сорок минут. Сговорившись насчет места, где он и лакей должны будут ждать, они опять сели в карету.
— Ну, — сказал Кабуло, когда экипаж тронулся, — теперь мы можем поговорить.
— Да, — засмеялся Майор, — наш друг Ромье не прочь узнать наконец, куда и зачем его везут.
— Ты смеешься надо мною? — сердито спросил Оианди.
— Нисколько… я шучу! Какой у тебя тяжелый характер. А я рассчитывал на твою признательность.
— Я готов рассказывать, — объявил Кабуло, закуривая сигару, — но это будет долго. Посещение господина Ромье перевернуло все вверх дном в хозяйстве Сивиллы…
— Как? — воскликнул Оианди. — Дело касается Себастьяна и…
— То-то! — прервал его Майор. — Видишь, неблагодарный.
Фелиц Оианди, как-то вдруг выпрямился.
— Так мы едем туда, чтобы покончить с ними? спросил он.
— А то зачем же? — с дьявольской усмешкой сказал Майор. — Кто же ночью делает визиты?
— Спасибо, друг! Смейся теперь, говори что хочешь, мне все равно!.. Мы отомстим.
— Наконец-то понял! Ты, верно, забыл мое обещание?
— Правда… Извините меня.
— То-то! Ну, Кабуло, продолжайте.
Кабуло продолжал:
— Не знаю, что между вами, но вижу, что им не хотелось попасться вам на глаза. Тотчас после визита господина Ромье, они переехали на другую квартиру, а штука с зеркалом не имела другой цели, как напугать вас и заставить, таким образом, отказаться от их преследования. Видя дурной оборот дела, они увеличили предосторожности: женщина отправилась на Монмартр, а человек, которого вы называете Себастьяном и которого я знаю под именем Бланше, поселился в домике, купленный им недавно в Дранси. Каждый вечер они в нем сходятся, но всегда различными путями.
— Сведения эти верны?
— Совершенно. Дом этот стоит особняком, довольно велик и красив, но пользуется отвратительной репутацией.
— Вот как?
— Его прозвали «домом разбоя», потому что с тремя хозяевами подряд там случилось несчастье: они были найдены убитыми, неизвестно кем.
— Ха-ха-ха! — засмеялся Майор. — А теперь там хозяйничает Бланше, то есть Себастьян! Действительно, этот дом приносит несчастье.
— Хороший знак для нас! — усмехнулся Оианди.
— Бланше не любим соседями… Его и боятся, и подозревают. Он никого не принимает, кроме той дамы. Прислуги тоже у него нет. Мне удалось войти в дом во время отсутствия хозяина: ни души. Я воспользовался этим и снял слепки со всех замков. Ключи у меня в кармане.
— Бедный Себастьян! — вздохнул Оианди. — Нужно было еще купить этот проклятый дом!
— Ба! — сказал Майор. — Не мы убьем его, а судьба.
— Все мы смертны! — подняв к небу глаза, проговорил Оианди.
Все трое расхохотались.
Экипаж остановился. Они были в Дранси.
ГЛАВА XI
Кабуло пошел проверить, на месте ли его сообщники. Вернувшись через несколько минут, он застал Майора и Оианди горячо разговаривавшими. При его приближении они замолчали.
— Ну что? — спросил Майор.
— Недалеко есть сарай, в котором можно поставить карету. Не лучше ли ее туда спрятать?
Майор подумал.
— Нет! Я знаю средство. Какое ближайшее отсюда селение?
— Гонес.
— Далеко оно?
— Полтора или два лье.
— Прекрасно! Мишель!..
Кучер слез с козел.
— Вы поедете, — сказал ему Майор, — до Гонеса, дальше, если хотите, но ровно через полтора часа будьте опять на этом же месте. Крик совы, два раза повторенный, уведомит вас о нашем присутствии. Поняли? Пусть Антуан сядет в карету и время от времени, в особенности, когда будут проезжать жандармы, выглядывает в окно.
— Слушаюсь.
— Славная мысль! — засмеялся Кабуло. — В случае нужды, вы можете доказать, что были в Гонесе. Но пора идти!
— Идем!
— Кстати, вы вооружены?
— У меня два шестизарядных револьвера и кинжал.
— А вы, господин Ромье?
— Я никогда не ношу оружия, да к тому же, я не был предупрежден относительно цели этой прогулки.
— Все равно. Нас шестеро против одного. Как бы храбр он ни был, но ему невозможно будет с нами справиться.
Майор и сообщники его вынули шерстяные носки и надели их поверх сапог. Затем они вышли и, осторожно озираясь, неслышными шагами проскользнули в тополиную аллею.
Пройдя сотню шагов, они увидали домик, стоявший особняком.
— Теперь, — сказал Кабуло, — если вы хотите надеть маски, то пора.
— Друг мой, Кабуло, — возразил Майор, — поймите, что я не иду в этот дом с простой целью убить и ограбить тех людей, которых мы там найдем.
— Я знаю — это мщение, вы от меня этого не скрыли.
— Если я закрою лицо маской, то какое же это будет мщение? Эти люди подумают, что имеют дело с обыкновенными разбойниками, а я желаю, чтобы мои враги видели меня в лицо и поняли, что я мщу.
— Правда.
— Слушайте, я вам должен две тысячи франков, я хочу совершенно с вами расплатиться. Хотите, вместо двух тысяч, получить шесть тысяч франков, не считая всего того, что вы найдете в доме? А тут, должно быть, золота найдется немало; подумайте, ведь для вас это целое состояние! Только смотрите, чтобы у вас рука не дрогнула.
— Ведь без жертв ни одно дело не обходится, — сказал Фелиц Оианди вкрадчивым голосом.
— Ну что же, да или нет? — спросил Майор.
— А когда деньги?
— Сейчас.
— Ну, если так, то согласен, но только с одним условием: вы мне отдадите свое оружие.
— Вы мне не доверяете?
— Я этого не говорю, но предосторожность никогда не мешает.
— Я вам не отдам револьверов, но выну из них барабаны. — Отчего же вы не хотите дать мне револьверы:
— Кто знает? Может быть, они мне пригодятся, если придется кому-нибудь пригрозить; ведь вам все равно, если у вас в руках будут барабаны?
— Ну, пожалуй! Только дайте мне также ваш кинжал.
— Вот он, возьмите, берите, кстати, и деньги.
Майор подал ему пачку банковых билетов.
— Да тут две тысячи франков лишних, — воскликнул Кабуло.
— Это для успокоения вашей совести, — возразил Майор, смеясь.
— Ну, надо признать, что если вы не сам черт, то, во всяком случае, приходитесь ему сродни!
— Может быть! Хотите, чтобы я при вас вывернул свои карманы!
— Нет, не нужно. Я знаю, что с вами не было другого оружия, а господин Ромье совсем безоружен.
— Каким же вы образом избавитесь от своих товарищей?
— Это уж мое дело.
— Правда… Ну, теперь идем!
