Сергей Шведов - Бич Божий
Смерть ярмана явилась бы серьезным ударом для волхвов. И князь Родован это отлично понимал. У ближников венедских богов не осталось бы иного выбора, как указать перстами на нового избранника, дабы не уронить себя в глазах народа. И уж конечно, новым ярманом мог быть только Аттила. Но именно в силу этой причины волхвы сделают все, чтобы верховным вождем франков стал после смерти Кладовлада князь Меровой. Конечно, каган Аттила вполне способен огнем и мечом склонить венедов к покорности, но война отнимет у гуннов слишком много сил, которые понадобятся для противостояния с Римом.
Княжич Кладовой, коренастый мужчина лет пятидесяти, с сильной проседью в темно-русых волосах, встретил посланца Аттилы как дорогого гостя. Столы буквально ломились от яств, а вино и медовая брага лились рекой. Франки еще при князе Гвидоне прибрали к рукам виллы вокруг Паризия, принадлежавшие галло-римской знати, и с удобствами расположились в них. Похоже, на века. Кладовой обнес свою усадьбу высокой каменной стеной и на венедский манер назвал замком. Теперь в этом замке кроме рабов располагались еще и пятьсот антрусов, отборных воинов, составлявших личную дружину старшего сына Кладовлада. Антрусы были потомками венедов, ругов и росомонов, изгнанных гуннами из далекой и теперь уже почти сказочной Русколании. Впрочем, с тех пор утекло столько воды, что вспоминать прежние обиды было просто глупо. Об этом прямо заявил княжич Кладовой, поднимая кубок за здоровье кагана Аттилы. Большого восторга слова княжича у антрусов, расположившихся за столом, не вызвали, но и протестов не последовало. С куда большим удовольствием дружинники выпили за князя Родована, природного венеда, и его бравых сподвижников, сидевших рядом с ними плечом к плечу. Конечно, гепида можно было отличить от франка, но для этого следовало очень постараться. Эти слова, произнесенные рослым светловолосым рексом, вызвали дружный смех пирующих.
– Кто такой? – спросил Родован у Кладовоя.
– Рекс Ратмир, посланец князя свевов Яромира. Он приехал из Испании месяц тому назад. Гуляка, каких поискать.
– Но ведь свевы живут на Дунае?
– Говорят, их немало осталось и на Дону, впрочем, там их называют вятами, – усмехнулся княжич. – Но в данном случае речь идет о тех свевах, которые ушли на юг с Гусирексом еще во времена кагана Ругилы. А случилось это сорок лет тому назад.
– А зачем рекс Ратмир приехал в Паризий?
– Князь Яромир ищет союзников для войны с готами.
– У рекса много людей?
– Больше сотни, свевов и аланов, – охотно отозвался Кладовой.
Рекс Ратмир понравился Родовану синими хитрыми глазами и веселым нравом. Возрастом он приближался к тридцати годам, но если судить по ухваткам, то повидал он в жизни многое. Раз уж князь Яромир отправил этого молодца в дальние края со столь ответственным поручением, то наверняка был уверен в его пронырливости и умении ладить с людьми.
– А разве в Испании есть храм Лады? – кивнул Родован на перстень, украшающий указательный палец правой руки рекса.
– Где наша земля, там и наша Лада, – усмехнулся Ратмир. – А ты, князь, по слухам, родом с Дуная?
– Соседями были с вашими отцами и дедами, – охотно подтвердил гепид.
– Я родился в Испании, – вздохнул рекс. – В тот самый год, когда князь Верен разбил готов Валии. Ты, наверное, слышал об этой битве, князь.
– Слышал о Гусирексе, – усмехнулся гепид. – А что касается готов, то они были и остались верными псами Рима.
– Ты ведь служишь кагану Аттиле? – спросил Ратмир.
– А мне сказали, что ты ищешь союзников, рекс? Вряд ли ты найдешь их среди франков. Особенно сейчас, когда князь Кладовлад болен, а между вождями идет спор о его преемнике.
– Но ведь ты, князь, кажется, уже сделал выбор и за себя, и за кагана? – скосил глаза в сторону Кладовоя Ратмир.
– Это скорее каган Аттила сделал выбор и за себя, и за меня, – поправил молодого свева гепид.
– Не должен младший брат лезть поперед старшего, – нахмурился Ратмир. – Не по-людски это и не по божески.
– Волхвы мыслят по-иному, – пожал плечами Родован. – По их словам, Меровой – избранник богов.
– И чем славен в ваших землях тот Меровой? – криво усмехнулся Ратмир.
– Пока ничем.
– Значит, не ярман он, а простой смертный, – твердо сказал рекс. – О вожде не по словам должно судить, а по делам. Вот князь Яромир – ярман, и князь Верен – ярман. Они чужие земли под себя подмяли. А твой Меровой в Паризии родился, в Паризии и умрет. Звал я его в поход на готов, так он в ответ только рукой махнул. Вот тебе и избранник богов. А ведь князь Яромир именно на него рассчитывал. Слухи о близости Меровоя с богиней Ладой и до нас дошли. А твой Аттила – ярман?
– Ты же сам сказал – по делам судить надо. Император Византии уже объявил себя младшим братом кагана и отдал ему половину своей земли. Император Валентиниан согласился назвать Аттилу своим зятем и соправителем. Вот и суди. Если Яромиру нужен союзник против готов, то не к франкам тебе обращаться надо, а к гуннам.
– Даром помогать готовы? – ехидно спросил Ратмир.
– Нет, – холодно глянул на расторопного свева гепид. – Услуга за услугу.
– Уговорил, – скривил в ухмылке тонкие губы Ратмир. – Где и когда?
– Скоро, – обнадежил нетерпеливого рекса Родован.
– Я не могу ждать долго, – вздохнул Ратмир. – У меня деньги на исходе.
Глава 7 Каталунские поля
Весть о смерти князя Кладовлада не застала врасплох префекта Аэция. Верховный правитель франков болел давно, а гибель старшего сына, похоже, его окончательно подкосила. К сожалению, далеко не все франки сразу же признали власть его законного преемника. Во Фризии вспыхнул мятеж, во главе которого встали сыновья покойного Кладовоя, княжичи Ладислав и Сар. К чести нового князя франков, он очень быстро доказал, что волхвы не напрасно назвали его ярманом. Мятежники были разгромлены в первой же битве, частью сдались в плен, а частью бежали к Аттиле. Каган взял под свое покровительство беглых отпрысков Кладовоя и даже женил одного из своих многочисленных сыновей на дочери покойного княжича. Не приходилось сомневаться, что он вмешается в распрю франков, вопрос был в другом – когда это случится? Аттила уже обвинил в смерти Кладовоя его брата Меровоя и предостерег Рим от вмешательства в чужие дела. Впрочем, ни у Аэция, ни у Плацидии, ни даже у божественного Валентиниана не было никаких сомнений, что война с франками послужит Аттиле лишь предлогом для вторжения в Галлию. А потеря Галлии ставила империю на грань распада. Пока что каган не оставил надежд получить власть над Римом с помощью брака. И божественному Валентиниану ничего другого не оставалась, как потакать Аттиле в его намерениях. Впрочем, в Медиолане очень хорошо понимали, что долго водить кагана за нос не удастся. Рано или поздно придется сказать либо твердое «да», либо твердое «нет».
