Сергей Бузинин - Последняя песнь Акелы-2
Углядев, точнее, услышав во тьме конское фырканье, Фрэнк осторожно подкрался к баракам. Волнения оказались почти напрасны: возле подветренной стены стоял фургон, запряженный двумя лошадьми. Скаут скупыми жестами приказал Картрайту проверить повозку на наличие кучера, а сам взял на прицел входные двери халупы. Вдруг кому приспичит ночной порой прогуляться до ветра — возись с ним потом. Пока охрана не обезврежена, любые контакты с местными трудягами нежелательны. Если б имелась возможность, они б и шахту бесшумно взорвали, да вот беда, не придумали пока такой взрывчатки. Сбоку чуть скрипнули борта фургона, мгновением позже послышалась недолгая возня и чей-то сдавленный хрип. Как только шум смолк, Уилл с кошачьей грацией спрыгнул на землю и огромной черной кошкой скользнул к командиру.
— Рыдван пустой, — здоровяк махнул рукой в сторону повозки, — дрых в нём кой-то тип, бородатый и при двустволке. Удавил я его от греха подальше.
Бёрнхем, напряженно всматриваясь в сторону хижин охраны, благодарно кивнул и, не имея возможности что-либо толком увидеть, внимательно прислушался к тишине.
Прошло почти полчаса напряженного ожидания, прежде чем послышался шорох шагов, и из темноты проступила лучащаяся довольством физиономия Митчелла. Следом за ним, умудряясь о чем-то спорить полушепотом, неслышно крались Паркер и Сварт.
— Всё в порядке, чиф, — буркнул Сварт, раздраженно поглядывая на техасца. Их там едва два десятка дрыхло. Пока мы этих олухов в ихний рай отправляли, никто даже не пикнул. Вот только из-за этого растяпы, — «пират», зло скрипнув зубами, замахнулся на Паркера, — в кровище уделались по самую тыковку. А ведь я ему как путнему говорил…
— Я все понял, — прервал гневный монолог Бёрнхем. — Охраны не стало — это хорошо. Займемся нашими делами. Рой! Ты всю дорогу скулил, что тебя любимого пулемета лишили? Вот и полезай на вышку, там такая же тарахтелка стоит. Прикроешь нас, если что.
— Дак у меня браунинговская машинка в лагере осталась! — возмущенно встопорщил короткую бороденку Паркер. — А там эта… Максим, в общем там.
— Майлз! — Бёрнхем, не обращая внимания на недовольное бурчание удаляющегося Паркера, повернулся к подрывнику. — Буры не шибко любят в земле ковыряться, вот и помоги им. Разнеси эту крысиную нору, — Фрэнк ткнул пальцем в черный провал шахты, — так, чтоб здесь не то что золота — целого камня найти не могли. Ну да не мне тебя учить.
Митчелл покладисто кивнул и, отстегнув от седла увесистый на вид мешок, пошагал к шахтному входу.
— Сварт! Уилл! — продолжал ставить задачи командир. — В этих сараюшках должны найтись и доски, и молотки, и гвозди. Возьмите сколько надо и заколотите двери в рабочих бараках. Если получится, окна тоже. Как закончите, присмотрите за домами инженеров, вдруг кто погеройствовать возжелает. Алмейда! Ты сейчас выдвигаешься за ограду и следишь за тем, чтоб никто не помешал нам развлекаться. Сюда в ночную пору вряд ли кто сунется, но подстраховаться на всякий случай не помешает. Ну а я, грешный, пойду, проведу ревизию директорского сейфа.
— Жалко директора, — с преувеличенным прискорбием в голосе цинично ухмыльнулся Сварт. — Мир праху его.
— Ничего подобного, — отмахнулся Бёрнхем, двигаясь в сторону коттеджей. — Я буду предельно вежлив. Если тот, конечно, не заупрямится.
Надуманные опасения оказались напрасными. Директор, тощий француз с измученным подагрой лицом, проснувшись от звука взведенного курка, едва не поперхнулся вставленным в рот стволом револьвера и о каком-либо сопротивлении или запирательстве даже не думал. Моментально превратившись в воплощение любезности и расторопности, он живо проводил «господина налетчика» в свой кабинет. Запалив газовый рожок и увидев британскую форму Бёрнхема, директор удивленно ойкнул и, натянуто улыбаясь, без лишних слов протянул ключи от сейфа.
— Извольте видеть, у меня всё в полном порядке, — лебезя проблеял директор, увидев, что Бёрнхем застыл перед распахнутой дверцей не знает, за что же взяться в первую очередь. — На верхней полке рабочая документация, на второй — реестры грузоперевозок, в том числе и по готовому продукту, а материальные ценности в нижнем ящичке. Он, согласно инструкции, заперт, но ключик — он вот-с, на брелоке…
Удрученно вздохнув, Фрэнк почесал в затылке и, осознавая, что вычленить нужные документы из груды бесполезной макулатуры сможет только сказочная Синдерелла, начал утрамбовывать папки в принесенную с собой седельную сумку.
— Прошу прощения, господин… — тоненьким голоском пропищал директор, стоило Бёрнхему распахнуть отсек для драгоценностей. — Не могли бы вы оставить расписку, что забрали денег и драгоценностей на сорок тысяч фунтов?
— Бёрнхем, — буркнул скаут через плечо, бросая в сумку очередную пачку денег. — Капитан армии Её Величества Фредерик Рассел Бёрнхем. Но, во-первых, тут добра едва на десять тысяч наберется, а то не меньше. А во-вторых, ни одна страховая компания не поверит моей расписке.
— Это если заранее не договориться с её директором, — льстиво улыбнулся француз и подобострастно изогнувшись, протянул скауту лист бумаги и писчие принадлежности. — Будьте уж так любезны.
За окном, сотрясая стены домов и будя их обитателей, гулко ахнул взрыв. Фрэнк, не обращая внимания ни на многоголосый панический гомон за окнами, ни на рухнувшего на колени и мелко крестящегося директора, сел в высокое кресло и старательно вывел первые буквы расписки. Проклиная отвыкшие от чистописания руки, он с абсолютным равнодушием воспринимая и чью-то ругань, и редкие щелчки одиночных выстрелов, старательно выводил буквы вплоть до тех пор, пока в уже привычную какофонию не вплелась пулеметная очередь. Поставив на расписке вместо точки жирную кляксу, Бёрнхем озадаченно уставился в окно.
Во дворе шахты вовсю разгоралась перестрелка, но кто и с кем воюет было совершенно непонятно. Перекрывая частое тарахтенье пулемета, грохнул разрозненный и, видимо, суматошный залп из маузеров. В ответ скупо рявкнули «винчестеры» американских скаутов, басовито бухнул дробовик Алмейды, серией заполошенных выстрелов часто откашлялся чей-то револьвер, а следом, добавляя загадок, шумно рванула то ли граната, то ли динамитная шашка.
Так ничего и не поняв, Фрэнк плюнул на каллиграфию, в одно размашистое движение вывел на расписке подпись и, подхватив суму, кубарем скатился на первый этаж. Аккуратно выглянув в окно, он смахнул с лица каменную крошку, выбитую шальной пулей и внимательно вгляделся в суетливое мельтешение ружейных сполохов. Пулеметный свинец со злым жужжанием гасил огоньки неприятельских выстрелов один за другим, и когда от костра вражеских залпов остались лишь одиночные угольки, Фрэнк выскочил на улицу и плюхнулся на землю подле Сварта.
