Юрий Волошин - Пираты Марокко
Лошадь шарахнулась, седок оказался на земле. Его товарищи попытались высвободить раненого, но копья их остановили. Пастухи же бросились к упавшему разбойнику. Пьер крикнул:
– Арман, гони паршивцев подальше от стада! Эй, пастухи, собирай стадо!
– Вряд ли они смогут нам помочь, Пьер. Один из них ранен, а другой слишком перепуган.
– Тогда нам самим надо это сделать, Арман! Это даст нам возможность хорошо выглядеть перед хозяином аила!
Они бросились к стаду, и собаки начали им старательно помогать, огрызаясь на двух оставшихся воинов, которые теперь старались близко не подъезжать.
Наконец стадо кое-как было собрано, собаки трусили вокруг, следя, чтобы козы не разбегались в стороны.
Пастухи уже вели переговоры с воинами. Те, видимо, хотели забрать своего товарища, и теперь шел отчаянный торг. Наконец стороны сговорились, пастухи получили по монете и коня убитого, а раненый перешел к своим товарищам, которые тут же ускакали.
Пьер заботливо обработал рану пострадавшего в схватке пастуха. Она оказалась не такой уж и серьезной, но мужчина потерял много крови и теперь не мог сам передвигаться.
Его кое-как усадили на осла, привязали, чтобы не упал, и процессия тронулась вперед.
– Вон там виднеется уже наш тигремт, – указал рукой старший пастух в сторону холма. Пьер пригляделся, но ничего не увидел, пока они не поднялись на возвышенность.
– Теперь вижу, – ответил Пьер, жадно всматриваясь в далекие очертания довольно большого строения с высокими стенами из обожженного и сырцового кирпича. – Большой дом, высокий. Настоящая крепость.
Пастух согласно кивал, но Пьер сомневался, понял ли он его.
Полчаса спустя они входили в неширокие ворота странного строения, которое смотрело на холмы и горы узкими бойницами, разбросанными в беспорядке. Оно было высотой футов тридцать и занимало обширную площадь.
За стенами были улицы, узкие и грязные. На них выходили двери и окна. Где-то мелькнул минарет мечети, виднелись склады, рибат на несколько десятков верблюдов.
– Вот уж никак не ожидал, что увижу здесь такой городок, – промолвил Арман, оглядывая с любопытством дома и переулки тигремта. – Гляди-ка, а вон, наверное, дворец здешнего властителя! – и Арман указал на видневшееся вдали строение, отличавшееся от других архитектурой и грозными башнями по углам.
– Постройка почти такая же, как и весь этот тигремт, только меньше. Те же четыре квадратные башни по углам, но выглядит приветливей, почти красиво, а?
– Все это так, но как мне-то вести себя? Ведь я уже выдал себя разговорами.
– Думаю, что ты можешь пока продолжать игру в немого. Вряд ли пастухи станут тебя предавать. А там видно будет. Все же тут, в горах, люди не без совести и чести. Они всегда очень высоко ставят готовность оказать помощь в беде, особенно в неравном бою.
– Пусть будет по-твоему, Пьер.
– Интересно, что с нами будут делать? Пастухи, как я слышу, постоянно отвечают на вопросы, которые касаются нас. Однако видно, что вокруг не очень-то злобно на нас поглядывают.
– Пастухи, наверное, рассказывают о том, как мы не дали отбить их стадо, а это для здешних мест довольно значительное событие. Видимо, ты был прав, заставив меня и их взяться за оружие, Пьер.
– Время покажет, а пока гляди по сторонам и запоминай побольше.
К путникам подошли воины, и старший из них на плохом арабском сказал:
– Идите за мной, – и не оборачиваясь пошел в сторону, где, как заметил раньше Пьер, находился рибат.
Трое воинов с копьями и саблями следовали сзади. Ворота рибата были открыты, хозяин радушно склонился, разводя гостеприимно руками.
Старший что-то быстро говорил, но Пьер почти не улавливал слов. Потом начальник повернулся к Пьеру и сказал уже куда медленнее:
– Здесь ваш дом, руми. Живите тихо. Потом вам скажут, что делать, – и ушел в сопровождении воинов.
Хозяин рибата огладил бороду и жестом пригласил гостей следовать за ним.
– Живите здесь, это ваше помещение, – сказал он по-арабски, но было видно, что это дается ему с трудом.
Не успели наши путники оглянуться, как хозяин исчез, оставив их одних. Друзьям ничего не оставалось, как осмотреться и прийти к выводу, что их поместили в подобие собачьей конуры. Комнатка была низкой, рукой до потолка легко достать, в длину не более семи локтей. Входили в нее через узкую дверь, вернее, даже не дверь, а проем, завешенный кошмой.
– Ну что ж, поживем здесь, Арман, – подытожил осмотр Пьер. – Не такие уж и роскошные апартаменты, но другого нам пока не найти.
– Прибраться бы тут хоть немного, грязь и пыль как-то почистить, а? Уж очень тут воняет.
– Это можно и завтра сделать, тем более что вечер на носу. Сейчас отдохнуть бы да поесть… Хоть солома свежая, а к вшам нам не привыкать, сколько месяцев с ними живем душа в душу.
– Ты прав, Пьер. Поедим и завалимся спать.
Не успели они скудно перекусить, как явился слуга с подносом, на котором возвышался аппетитный благоухающий кусок жареного мяса и горка зелени на свежей лепешке огромного размера.
– Вот это да! – воскликнул в восторге Арман. – Пьер, глянь-ка на это роскошное блюдо! Это же настоящий пир!
– Согласен, что это пир, но зачем тебе, немому, кричать об этом на весь рибат? Сдурел, что ли? Заткнись лучше.
– Да брось ты, Пьер. Ведь нас называли руми, и не только пастухи, так что притворяться не стоит. Им все известно.
– Ну ладно, прости. Лучше давай отдадим должное угощению. Это вселяет надежду, что нам здесь может улыбнуться счастье. Хватай кусок!
Утром, когда солнце едва показалось над стенами рибата, за ними пришли. Тот же начальник воинов молча махнул рукой и дал понять, что предлагает следовать за собой.
– Нам предстоит аудиенция, – шепнул Арман. – Может, опять угощение нам подбросят, как ты думаешь?
– А что тут думать. Скоро все выяснится. Молчи лучше.
Их долго вели по переулкам, пока друзья не увидели ворота и стражников в них. По ступеням красного гранита они прошли во внутренние покои. Было в этих строениях что-то мрачное и таинственное, окна-бойницы пропускали мало света, шаги гулко раздавались в тишине. Попадавшиеся на пути слуги с любопытством оглядывались на незнакомцев.
Наконец старший остановился перед роскошной дверью, покрытой затейливой резьбой и раскрашенной, открыл ее и прошел вперед, дав знак следовать за ним.
Большая комната была довольно светлой. Большое окно выходило во внутренний двор, и прохладный ветерок шевелил шелковые занавески. На большом толстом ковре восседал пожилой человек, вытянув деревянную ногу вперед и поджав здоровую под себя. Перед ним стоял низенький столик, уставленный различными кушаньями.
