Бернард Корнуэлл - Последнее королевство. Бледный всадник (сборник)
– И то и другое осталось от датчанина, погибшего под холмом Эска, – сказал Альфред.
Эльсвит неодобрительно наблюдала за нами.
– Мой лорд, – произнес я, опустился на колено и поцеловал ему руку.
– Год службы, вот все, о чем я тебя прошу.
– Я готов, господин. – И я подкрепил свои слова еще одним поцелуем испачканной чернилами руки.
Я был ослеплен. Такие редкие и ценные доспехи, и я не сделал ничего, чтобы их заслужить, если только подарки не полагаются за развязность. Но Альфред бывал щедрым, хотя правителю и положено таким быть. Лорд – тот, кто раздает браслеты, а если лорд не дарует богатств, он теряет расположение своих воинов. И все равно, таких подарков я не заслужил, хотя и был за них благодарен. Меня ослепили эти дары, и в тот миг я считал Альфреда великодушным, добрым и прекрасным человеком.
А ведь мне следовало бы немного подумать. Да, он был щедр, но, в отличие от своей жены, Альфред никогда не делал вынужденных подарков, так ради чего ему отдавать ценные доспехи едва оперившемуся юнцу? Просто я был ему полезен. Не то чтобы очень, но все-таки полезен. Альфред время от времени играл в шахматы – игру, для которой у меня не хватало терпения. Есть шахматные фигуры большой ценности, есть малой ценности, и я как раз относился к последним. Фигурами большой ценности являлись лорды Мерсии, которые, если бы королю удалось заручиться их преданностью, помогли бы Уэссексу сражаться с датчанами. Но Альфред уже смотрел дальше, за Мерсию – на Восточную Англию и Нортумбрию, а кроме меня, под рукой не было ни одного нортумбрийского лорда в изгнании. Он предвидел, что когда-нибудь ему потребуется такой человек, чтобы убедить северян принять южного короля. Если бы я действительно что-то собой представлял, если бы мог привести за собой народ, живший на границе с Уэссексом, он дал бы мне жену из знатного англосаксонского рода, потому что женщина высокого положения – самый ценный подарок, какой может преподнести повелитель вассалу. Ну а в данном случае с Нортумбрии довольно было и шлема с кольчугой. Вряд ли он думал, что я приведу эту страну под его власть, но он предполагал, что в один прекрасный день я смогу в этом помочь, поэтому привязал меня к себе дарами, а лестью сделал привязь незаметной.
– Никто из моих людей не сражался на кораблях, – сказал он, – они должны научиться. Пусть ты молод, Утред, но у тебя есть опыт, значит ты знаешь больше их. Поэтому иди и учи их.
Я? Знаю больше его людей? Я ходил на «Летучем змее», вот и все. Я никогда не сражался в море, хотя Альфреду об этом не сказал. Вместо этого я принял его дары и отправился на южное побережье – так он двинул вперед пешку, которая однажды могла ему пригодиться. Для Альфреда самыми ценными фигурами на доске были, разумеется, его епископы, которым полагалось молитвами изгнать датчан из Англии. Ни один епископ в Уэссексе не голодал, но и мне не на что было пожаловаться, ведь у меня имелись кольчуга, железный шлем, и я выглядел как настоящий воин.
Альфред одолжил нам лошадей и отправил с нами отца Виллибальда, на этот раз не в качестве проводника. Он считал, что командам новых кораблей необходим священник, чтобы удовлетворять духовные потребности людей. Бедный Виллибальд. Его выворачивало наизнанку при малейшей зыби, но он так и не сложил с себя обязанностей пастыря, особенно по отношению ко мне. Если молитвы могут обратить человека в христианина, должно быть, с тех пор я уже раз десять стал святым.
Судьба правит всем. Теперь, оглядываясь назад, я вижу, что мои жизненные скитания образуют определенный узор. Я ехал из Беббанбурга на юг, все время на юг, пока не добрался до самого дальнего берега Англии, откуда некуда было дальше идти: впереди уже не было англичан. То было мое детское путешествие. Став мужчиной, я отправился обратно, на север, мечом, копьем и топором расчищая себе дорогу назад, туда, откуда я начал. Судьба. Пряхи благоволят ко мне, во всяком случае берегут, и на этот раз они решили сделать меня моряком.
Я принял свой шлем и кольчугу в 874 году, когда король Бургред бежал в Рим. А весной Альфред ожидал прихода Гутрума, но тот не пришел, не пришел и летом, и Уэссекс стал ждать вторжения в 875-м. Гутрум должен был явиться, но он был осторожен, вечно ожидал худшего и потратил полтора года, чтобы собрать самую огромную датскую армию, какая когда-либо ходила на Англию. Рядом с ней Великая Армия под Редингумом была ничем. Нынешняя армия должна была прикончить Уэссекс и воплотить мечту Гутрума об истреблении всех англичан.
Тень Гутрума явилась в свое время, и когда это время пришло, три пряхи принялись перерезать ниточки, на которых держалась Англия, – одну за другой, пока страна не повисла на единственном волоске… Но эта история может подождать, а сейчас я просто хотел пояснить, почему мы успели подготовиться.
Мне достался «Хеахенгель». Как ни ужасно, корабль назывался именно так, что значит «Архангел». Судно, конечно, было не под моей командой, на нем имелся рулевой Верферт, командовавший пузатой посудиной: он ходил за море, прежде чем его уговорили править «Хеахенгелем». Воинов на судне возглавлял престарелый сукин сын Леофрик. А я что? Я попал в маслобойку.
Во мне не было необходимости. Все льстивые слова Альфреда о том, что я стану учить его моряков, были тем, чем были, – просто словами. Но он уговорил меня послужить на его флоте в течение года, и я дал обещание, поэтому оказался в Гемптоне, имевшем отличный порт в узкой и длинной морской бухте. Альфред приказал построить двенадцать кораблей, и этим занялся корабельный плотник, служивший гребцом на датском судне – до тех пор, пока во Франкии не сбежал и не сумел вернуться обратно в Англию. Теперь едва ли осталось что-то, чего он не знал о корабельных сражениях, я же никого ничему не мог научить.
Корабельное сражение – чрезвычайно простая штука. Корабль – это кусочек суши на плаву. Значит, корабельный бой – это обычный бой на кусочке плавающей суши. Поставьте свой корабль борт о борт с вражеским, постройтесь клином и перебейте команду врага.
Но наш плотник был хитер и заметил, что у большого судна есть преимущество: у него команда больше, борта выше и могут защищать людей, как стена. Поэтому он построил двенадцать больших кораблей.
Сначала они показались мне странными: у них не было драконьих голов на корме и носу, зато ко всем мачтам были прикреплены распятия. Флотилией командовал олдермен Хакка, брат олдермена из Хамптонскира. Единственное, что он сказал мне по прибытии, – это сунуть кольчугу в промасленный мешок, чтобы она не ржавела; после чего отправил к Леофрику.
– Покажи-ка руки, – велел Леофрик. Я показал, и он хмыкнул. – Скоро у тебя будут мозоли, Эрслинг.
