Андрей Семенов - Другая сторона
— Так точно, господин генерал.
— Итак, вы должны ликвидировать у пилотов Отдельной эскадрильи пробелы в теории пилотирования и довести до совершенства тактику ведения воздушного боя в различных условиях до начала летней кампании. Вы принимаете мое предложение?
XXIII
16 апреля 1943 года.
Н-ский аэродром, Московская область
Возле КПП прогуливался солдат с винтовкой. Мятая шинель на нем нашла своего владельца, предварительно побывав на нескольких покойниках. От полы был отхвачен клок, один рукав обгорел, а на спине грубо и неумело были заштопаны четыре дырки — память о свидании шинели с немецким пулеметом. Шапка третьего срока была слишком мала, чтобы уместиться на умной голове часового, и норовила съехать набок или на затылок. Боец тот то и дело поправлял ее, водружая на определенное Уставом место.
Вправо и влево от часового на сотни метров уходили два ряда колючей проволоки, между которыми была протоптана широкая тропинка. Наметанный взгляд диверсанта враз бы определил, что это — «зона», а по периметру через равные интервалы времени ходит патруль, проверяя его крепость и нерушимость.
За бойцом в ветхой шинели были врыты в землю непременные атрибуты и спутники часового — одноногий навес-грибок и полосатый шлагбаум. За колючей проволокой справа от шлагбаума стояла деревянная изба караулки, над которой на деревянном шесте не развевался и уж тем более не гордо реял, а по случаю полного штиля уныло свисал «жовто-блакитный» полосатый флаг ВВС.
На крылечке караулки лениво курил младший сержант и как мог подбадривал часового:
— Ничего, Бердымухаммедкулиев, через двадцать минут пойду смену разводить. Сменишься, отдохнешь.
Бердымухаммедкулиев нисколько не обрадовался такой новости. Он уже целых два месяца служил в армии, но сколько ему еще осталось — не знал ни Аллах, ни товарищ Сталин. Пускай он даже и сменится через двадцать минут, но положения вещей это не изменит. К родным баранам, коих у его семьи аж пятьдесят четыре головы, он вернется нескоро.
Часовой, убивая время действительной военной службы, побрел от одного конца шлагбаума к другому, повернувшись к доброму младшему командиру спиной.
Идиллическую тишину апрельского утра нарушила «эмка» — убогая дочь отечественного автопрома. Она возникла из ниоткуда и остановилась метрах в трех от шлагбаума. Дверцы машины не открылись.
В голове часового включилось сложное счетно-решающее устройство, которое после предварительной обработки информации послало в конечности импульс к действию. Бердымухаммедкулиев неуклюже сдернул винтовку и направил ее штыком в сторону радиатора. Выговаривать положенное в таких случаях приветствие «Стой! Кто идет?» на чужом и пока еще не освоенном в совершенстве языке сообразительный часовой посчитал излишним, рассчитывая на младшего сержанта как на сурдопереводчика.
Так несколько минут, не тратя запас воздуха на разговоры, и стоял Бсрдымухаммедкулиев, как матадор перед быком, вперив штык в радиатор машины. Наконец левая дверца раскрылась настолько, что на подножку машины вальяжно легла нога в яловом сапоге. Скрипнув сильнее, дверца распахнулась шире, позволив сползти на подножку второй ноге. Теперь оба сапога составляли пару. В третьем действии первого акта дверь с драматической таинственностью распахнулась настежь и на пороге «эмки» возник солидный сержант с красными погонами из того самого материала, который в мирной жизни шел на одеяла. Поправив, не слезая с подножки, ремень, сержант, брезгливо не обращая внимания на штык с приделанным к нему часовым, посмотрел поверх его головы и обнаружил разводящего возле караулки.
— Товарищ младший сержант! — хорошо поставленным голосом миланского бельканто обратился водитель.
Младший сержант, солдатским чутьем уловивший прилет незримой пока большой птицы, встрепенулся и прошмыгнул под шлагбаумом за периметр колючки.
— Подойдите сюда! — пригласил важный сержант, не покидая своего места.
Младший сержант на полусогнутых, придерживая планшет, подбежал к машине.
— Товарищ младший сержант, — окликнул его изнутри тихий властный голос. — Нам нужно проехать. Пригласите начальника караула, а еще лучше — коменданта аэродрома.
— Есть! — козырнул младшой.
Минут через пятнадцать перед шлагбаумом показался полный, начинающий лысеть подполковник в кожаном реглане, но без фуражки — комендант аэродрома. Сын крестьянина явно гордился своими новенькими золотыми погонами с голубыми просветами, которые до революции носили одни только баре. Он даже фуражку манерно держал в руке на отлете, как Онегин цилиндр, и не прошел, а прошествовал к шлагбауму. Всем своим видом этот человек давал понять, что он один тут занят делами, на нем одном только и держится большое и неугомонное аэродромное хозяйство. Все остальные только и делают, что ничего не делают, отлынивают и норовят получить водку по фронтовому довольствию, хотя был приказ Сталина о том, что водку давать только частям, находящимся на передовой. А с некоторыми прохожими, которые позволяют себе гордо подкатывать к режимному объекту на своих лимузинах, вообще неплохо было бы разобраться построже, и уж, во всяком случае, необходимо проверить у них документы.
Не успел комендант озвучить свои мысли и приказать разводящему выяснить, кто и по какому делу решился его беспокоить, как из другой дверцы бодро вышел немецкий подполковник при всех крестах и нашивках. Несколько секунд вальяжный подполковник таращил глаза на немца и хватал ртом воздух, не в силах соотнести появление немецкого офицера с режимностью объекта и положением на фронте.
— Это здесь? — спросил немец у кого-то в машине.
Услышав произнесенные, пусть с акцентом, но русские слова, комендант струхнул. Он уже наслышался о зверствах немцев и их вероломстве. Раз этот немец прибыл на советской машине и расхаживает в глубоком тылу совершенно свободно при полном параде, то произошло что-то невероятное. Возможно, фашисты сбросили десант с целью захвата аэродрома, а возможно… переворот в Москве!
Об этом было страшно даже подумать.
Коменданту не дали додумать его тревожную думу, потому что следом за немцем из машины вылез генерал в шинели, но без папахи. Полированная лысина генерала пускала веселые зайчики в ответ солнечным лучам.
— Вы комендант аэродрома? — уточнил генерал.
— Комендант аэродрома подполковник Волокушин, — оробев и вконец запутавшись, отрапортовал комендант. — За время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось!
