Эдуард Кондратов - Птица войны
Маклеод вынул часы. Пора!
Сигнал трубы полоснул воздух.
Штурм! Уж он-то наверняка будет последним!
…Когда Генри заметил почти рядом с собой английские мундиры, он не сразу сообразил, что атакующие уже ворвались в крепость и что рукопашный бой идет на боевом настиле, в двух шагах от него. Его внимание в эти минуты было сосредоточено на том, что происходило у подножия земляного вала, откуда поднимались дымки выстрелов, летели через палисад гранаты и доносились хриплые команды. В бездумной горячке боя Генри перебрасывал за палисад тяжеленные камни, сталкивал штурмовые лестницы, концы которых неожиданно высовывались рядом с ним. Враг надвигался снизу, и жизненно важной целью было не дать ему подняться наверх. И вдруг над ухом слышится истошная английская брань, а под ноги катится клубок сцепившихся тел пакеха и нгати. Машинально Генри подхватил с дощатого пола булыжник, сделал шаг к палисаду, и тут смысл происходящего открылся ему. Отпрянув, он прижался спиной к частоколу и выронил камень. Глаза его метнулись налево, потом направо: рукопашная схватка завязывалась уже возле нескольких проемов. Оттуда один за другим выныривали солдаты со штыками наперевес.
«А-ахх!» — раздалось над самой головой, и в ярде от Генри на настил спрыгнула грузная фигура в темно-красном мундире. Англичанин приземлился неудачно: потеряв равновесие, грохнулся на колени и выронил оружие. Не сознавая, что делает, Генри кинулся к упавшему, схватил ружье за ствол и с силой потянул на себя. Все же толстощекий солдат успел вцепиться обеими руками в приклад. Рывок Генри опрокинул его на живот, но не заставил выпустить оружие. Круглыми от страха глазами он таращился снизу вверх на белокожего дикаря, который проволок его распластанное тело по настилу, а потом неожиданно отпустил дуло и стал лихорадочно шарить взглядом вокруг себя. Вмиг поднявшись на четвереньки, солдат подтянул к себе ружье и хотел вскочить, но перед глазами ослепительно полыхнуло, темя пронзила острейшая боль, и колониальная армия ее величества уменьшилась еще на одну боевую единицу…
Забыв обо всем на свете, остановившимися глазами смотрел Генри на ярко-красный ручеек, который, пульсируя, струился из головы, раздробленной камнем. Он убил человека… Он, Генри Гривс, убийца… Он бросился на колени перед трупом и стал трясти его за плечо.
— Вставай же! — с отчаянием и злостью закричал Генри, но вместо крика из пересохшего рта вырвался невнятный жалобный звук.
Генри сгорбился и закрыл глаза ладонями. В нескольких шагах от него пакеха и нгати убивали друг друга, проклятия и воинственные вопли сотрясали воздух, скрежетали, сшибаясь, штыки и палицы, но все было для Генри неясным сном. Даже английский штык, занесенный над головой, не заставил бы его сдвинуться с места.
К счастью для Генри, прорвавшимся за палисад англичанам было не до него. На боевом настиле сражались уже десятки солдат, но атака Маклеода задыхалась. Вести штыковой бой в невероятной толчее оказалось слишком трудно. Проткнув одного из воинов, пакеха, как правило, не успевали увернуться от палицы другого, а поскольку осажденных на настиле было больше, успех англичан оказался временным и вскоре сошел на нет. На каждого из солдат, стоило ему шагнуть с лестницы, набрасывались по двое, по трое. Тех, кого не доставали палицей или копьем, валили с ног и сбрасывали вниз, на территорию па, где его камнями и кольями добивали женщины.
Был, правда, момент, когда чаша весов чуть было не склонилась на сторону майора. Около дюжины англичан, перебросив через палисад гранаты, ворвались почти одновременно на доски боевого настила и, не давая себя окружить, плотной шеренгой принялись оттеснять нгати от штурмовых лестниц, по которым поднимались отставшие от авангарда солдаты. Ситуация стала критической: привыкшие всю жизнь сражаться с одиночками, маорийцы попятились от сомкнутого строя, который щетинился сталью штыков и был недосягаемым для палиц. Англичане дали залп, и несколько нгати упало. Еще пять минут замешательства — и отбросить солдат за палисад было бы невозможно: через брешь беспрепятственно лезли все новые пакеха, а внизу уже подкрадывались к насыпи вопящие орды Хеухеу.
Положение спас Те Нгаро. Он сражался рядом со всеми, выделяясь среди воинов разве что своим огромным ростом да размерами деревянной таиахи, которая скорее напоминала оглоблю, чем палицу. Увидев, что нгати дрогнули, вождь выхватил из рук ближнего к нему воина короткую палицу мере и побежал навстречу быстро надвигавшимся штыкам.
— О-хо-хо! Делайте так, как я! — во всю глотку выкрикнул он, врезаясь в толпу растерянно отступавших воинов. Палица мелькнула в воздухе и со скоростью пушечного ядра врезалась в грудь одного из солдат. Пакеха выронил оружие и упал. Трое или четверо англичан, успевшие на ходу перезарядить ружья, выстрелили в Те Нгаро, но сомкнутой шеренги уже не существовало. Град камней и мере обрушился на пакеха. Он заставил их, подняв штыки, укрыть головы руками. Несколько солдат упали на доски настила. Еще мгновение — и мундиры королевских солдат потонули в груде смуглых, татуированных тел. Натиск разъяренных нгати был так неистов, что солдаты, готовые уже шагнуть за палисад, стали в панике спрыгивать с лестниц прямо на головы однополчан. Наступательный порыв угас, уже никто из англичан не хотел лезть навстречу верной смерти. Их робость тотчас передалась воинам Хеухеу: не успев подняться на насыпь, ваикато начали отходить. На всем протяжении штурмовой полосы частокола нгати брали верх над врагом. Прозвучал сигнал отбоя. Поредевшие отряды англичан спешно откатывались за бугор. Раненных и контуженных при падении втаскивали в траншеи, орудия пятились из зоны ружейного обстрела. Штурм провалился.
Если бы майор Маклеод мог видеть, что происходило в это время за палисадом, он бы не поторопился скомандовать отступление. Впрочем, откуда ему было знать о смертельных ранах, которые получил Те Нгаро? Верховный вождь держался на ногах до тех пор, пока с настила не убрался последний пакеха. Навалясь грудью на рукоять массивной таиахи, он стоял с опущенной головой на том самом месте, где его поразили английские пули. Если б не две кровавые дорожки, сбегавшие из-под плаща к его ногам, можно было подумать, что Те Нгаро силится вспомнить о чем-то важном — настолько важном, что все остальное, даже само сражение, кажется ему сейчас несущественным и мелким.
Но вот он упал — уже мертвый, гулко стукнув затылком о доски залитого кровью настила. Вокруг теснились объятые ужасом нгати. Молчаливая толпа разрасталась— никому уже не было дела до отступавших пакеха. Поверни сейчас Маклеод солдат на повторный штурм, па была бы взята.
