Андреа Жапп - След зверя
– А Матильда?
– Я попрошу аббатису Клэре приютить ее на какое-то время.
– Но я могу вам… – попытался убедить Аньес Клеман.
– Клеман, умоляю тебя! Помоги мне: уезжай. Уезжай как можно быстрее.
– Это действительно для того, чтобы помочь вам, мадам? Не хотите ли вы просто защитить меня?
– Я хочу защитить нас, нас всех.
– Но куда я пойду, мадам?
Сначала ответом ему была горькая улыбка.
– О… Это правда, никто не поторопится протянуть нам руку помощи. Единственная защита, на которую я могу надеяться – это защита графа Артюса. Но я не знаю, согласится ли он помочь мне, чтобы защитить тебя. Если он откажет тебе, испугавшись последствий, беги, неважно куда. Поклянись мне в этом своей душой. Поклянись!
Клеман немного поколебался, но потом уступил перед ее настойчивостью.
– Клянусь.
Аньес прижала ребенка к себе. Он уткнул лицо в ее шелковистые волосы, пахнувшие розмариновой водой. Клеман чувствовал такое стеснение в груди, что ему хотелось разрыдаться, еще крепче вцепиться руками в свою даму. Казалось, силы оставили его. Без нее он погибнет, без нее он не знал, в какую сторону следовало идти. Ради нее он был способен на все, и он это знал. Но огромная пустота, которая постепенно, по мере того как Аньес говорила, заполняла его душу и леденила тело, лишила Клемана возможности думать.
– Спасибо, мой сладкий. Я напишу письмо, которое ты отдашь графу. Если он откажется спрятать тебя… Я скопила несколько золотых су*, совсем немного, но они помогут тебе добраться до порта и оплатить путешествие в Англию, единственное королевство, которое сумело противостоять натиску инквизиции. Иди, пусть для тебя оседлают лошадь, соберут еду и одежду, а затем возвращайся в мою спальню.
Когда Аньес разжала объятия, Клеман подумал, что сейчас умрет, прямо у ее ног. Почувствовала ли это Аньес? Она прошептала:
– Я больше не боюсь, Клеман. Я одержу победу, ради тебя, ради себя, ради всех нас и ради дружественных теней. Никогда не забывай, что я храню тебя в своем сердце, даже если мы находимся в разлуке. Никогда не забывай, что мною движет любовь и что она сильнее всего остального, когда вступает в битву. Никогда не забывай.
– Я никогда не забуду этого мадам. Я так вас люблю.
– Ты сможешь доказать это, если не вернешься сюда до тех пор, пока я не разделаюсь с этим посланцем тьмы.
Через несколько лет, которые пробегут незаметно, Клеман превратится в молоденькую девушку. И тогда будет довольно рискованно по-прежнему прибегать к мистификации, которая позволила Аньес оставить подле себя Клемана. Как отреагирует Клеман, Клеманс, если узнает всю правду о своем рождении? Эту мучительную тайну хранили три женщины, две из которых умерли. Через несколько лет… если Господь сохранит им обоим жизнь.
Аньес посмотрела на ребенка, выходившего из ее спальни, и удивилась, как он вырос за последние месяцы. Браки доходили до половины икр, а пятки свешивались из сабо наружу. Она корила себя за то, что не замечала этого раньше. Вдруг ей показалось очень важным исправить это до отъезда Клемана, словно обычное внимание образовывало некую связь с будущим, словно она доказывала, что вскоре они вновь будут вместе.
А вдруг она убаюкивала себя ложью, вдруг она не сможет оказать сопротивление инквизиторскому суду, расправиться с этим прекрасным созданием ада? Вдруг она больше никогда не увидит Клемана? Вдруг она умрет? Вдруг граф Ар-тюс лишь притворялся? Вдруг на самом деле он был трусом? Вдруг он не примет Клемана или, еще хуже, выдаст его инквизиции?
Довольно! Прекрати! Немедленно!
Месяц скоро пройдет, месяц благодати. Но у нее еще есть время все обдумать, приготовить свою защиту, предусмотреть запасные стратегии. В этом ей уже помог Клеман, однажды вечером, когда появился после одного из своих таинственных исчезновений.
К Аньес вернулось мужество, хотя она на это больше не рассчитывала после того, как замолчали тени. Теперь она была не одинока, несмотря на ее решение отправить Клемана к графу. Она не солгала ему. В данный момент он был ее самой серьезной слабостью. Она чувствовала себя способной на все. Но вот противостоять угрозе, нависшей над юной жизнью, она не могла. Когда же Клеман спрячется в надежном месте, она сумеет взглянуть опасности в глаза. Ее озарила одна шокирующая мысль, мысль, которую она не допускала еще несколько дней назад: она никому не даст пощады. Эд сплел паутину, которая душила ее. Если она выйдет из этого испытания победительницей, она поступит с ним точно так же, не испытывая ни капли жалости.
Время прощения, время снисхождения прошло.
Аньес направилась на кухню и спокойным тоном приказала Аделине подобрать подходящую для Клемана одежду и приготовить узелок с едой. При этом она не удосужилась удовлетворить немое любопытство служанки.
Замок Отон-дю-Перш, август 1304 года
Проливные дожди чуть не погубили урожай, созревший в Перше позднее, чем в Босе. Этого ни за что нельзя было допустить, и поэтому все работали день и ночь, отчаянно борясь с непогодой.
Артюс объезжал фермы, подбадривал своих крестьян и сервов, одних ругал, других же хвалил. Все видели, как он, засучив рукава шенса из тонкого льна, спокойно остановил, а потом повел телегу, запряженную двумя тяжеловесными першеронами, на которую погрузили скошенную пшеницу. Женщины восторгались его прекрасным телосложением, мужчины восхищались тем, что граф не побоялся столь презренной и изнурительной работы. Артюс делил с крестьянами и сервами сидр, грубый хлеб и сало, как и они, падал от усталости на соломенные снопы, чтобы немного передохнуть, и ругался как солдат, приговаривая, что «эта чертова погода ему не указ, прости, Господи!». Они работали не покладая рук на протяжении двух дней и двух ночей.
Домой Артюс д'Отон вернулся весь разбитый, промокший, облепленный грязью с ног до головы. Прежде чем рухнуть на кровать, даже не раздевшись, он признал очевидный факт: он не думал о ней с самого утра… Ну, почти не думал.
Артюс проспал всю ночь и добрую половину наступившего дня. Когда он проснулся, его уже ждала горячая ванна. Ронан, который служил еще отцу графа, уже ждал его, вооружившись щеткой, мылом и простынями.
– Вас покусали сенные блохи, монсеньор, – заметил старик.
– И от этого умерли, – пошутил Артюс. – А… Осторожнее, старый палач, у меня чистые глаза, бесполезно переводить на них мыло.
– Прошу прощения, монсеньор. Но эта грязная корка, покрывающая вас… Да, очень стойкая корка…
– Самая настоящая. Земляная корка. Я голоден, Ронан, очень голоден. И долго ты меня будешь мучить этой щеткой?
– Остались волосы, монсеньор. Лучшее я приберег на конец. Ночью приехал маленький мальчик. Он выглядел изнуренным.
