Евгений Немец - Медный гусь
Семен вспоминал все, что довелось пережить в этом странном и невозможном путешествии, и казалось ему, что он начинал осознавать суть своего предназначения. Тут, в недрах земли, сокрытый от мирской суеты толщей камня и воды, Семен обретал новое видение своей судьбы. Каждый участник похода за Медным гусем был не похож на другого, но, ведомый Промыслом Божьим, для достижения общей цели становился необходимым. Мурзинцев Степан Анисимович — славный пушкарь и уважаемый командир. Немногословный казак Демьян Перегода, закрывший собою владыку от стрел. Васька Лис и Игнат Недоля — простые мужики, с неба звезд не хватавшие, с хитрецой и леностью, но у обоих — по огромному человеческому сердцу. Отец Никон, владыка православных душ, суровый воин христианства. Фома неверующий Ерофей Брюква и тихий Прохор Пономарев — каждый по-своему, но оба боялись нечисти до трясучки и все равно пошли дальше, товарищей не оставили. И Рожин Алексей Никодимович… Не служивый и не штатский, с крестом на шее и уважением к балвохвальским богам в душе. Кто он, этот странный человек, которому открыты и медвежьи тропы, и думы вогульских шаманов?.. Он — проводник, связующее звено между миром ясного и привычного русскому человеку православия и дремучим урманом местных бесов.
Все и каждый из братства Медного гуся были на своем месте, а стало быть, и у него, Семена Ремезова, свое место имелось. Товарищи погибали в пути, чтобы остальные могли продвинуться дальше. Вот и Игнат свою жизнь за друга отдал, а значит, выжить Семен просто обязан. Чтобы вернуться в Тобольск и написать Югорскую летопись. Рассказать, что благодать Божья — это чистое небо над головой и цветастая аврора; шум тайги да плеск волн у пристани; запах свежего хлеба и глоток вина за столом с друзьями; улыбка прохожего, поцелуй суженой и звонкий смех детворы. А кто этого не разумеет, тот бредет впотьмах, и жизнь его — подземная река, Обратная Обь.
И Семен шел дальше. Когда закончилось тряпье, отрывал от своего зипуна рукава, затем подол, наматывал новые факелы. Позже, когда кончилась и смола и лопать, а от последнего древка осталась обугленная кочерыжка, Ремезов пробирался вперед наощупь, изредка чиркая огнивом, чтобы не сойти с ума от темноты. Падал, теряя сознание, приходил в себя и снова шел. А когда сил идти не осталось — полз. Уже без мыслей, без надежды, движимый ради самого движения, и ничем более. И путь его был длиною в вечность, если у вечности есть длина.
Семен очнулся, лежа по пояс в воде. Одеревеневшее тело не чувствовало холода. И еще чудилось Ремезову, будто где-то вдалеке трубят горны. Сил парню хватило только на то, чтобы выползти из реки и свернуться на студеном камне. Думая, что это ангелы трубами возвещают о своем появлении, чтобы унести его на небеса, Семен снова погрузился в небытие. Но затем спиной Семен ощутил тепло. И еще запах стоял, как в конюшне. Руки сами стали шарить вокруг, зарылись в густой шерсти, и тело Семена, подталкиваемое древним инстинктом сохранения самого себя, поползло, цепляясь за шерсть, выше и выше, к ласковому теплу, к спасению. Семену чудилось, что он взбирается на стог сена, прогретый за жаркий день солнцем. Ему казалось, что он чует запах луговых трав. Взобравшись на вершину, он распластался, каждой клеткой тела впитывая тепло, и, отдавшись блаженству, провалился в забытье снова.
Очнувшись, Семен понял, что плывет на спине какого-то зверя. Животное было погружено в воду практически полностью, так что руки и ноги у Ремезова оказались в воде. Стало немного светлее. Едва различимые блики пробегали по волнам. Решив, что это ему с голода и переутомления мерещится, Семен опять провалился в спасительный сон. Но тепло животного согревало Ремезова, подпитывало его силы, так что когда он в очередной раз очнулся, в голове у него слегка прояснилось. Семен отчетливо видел рельеф другого берега. А правее, с четверть версты, в подземную реку бил косой сноп света. Не веря в свое спасение, Ремезов таращился на солнечный свет, а по его щекам текли слезы.
Прошло несколько минут, прежде чем парень окончательно убедил себя в том, что действительно видит выход из пещеры. Ремезов понимал, что у него не хватило бы сил сюда доползти, а стало быть, этот зверь, на спине которого он даже не помнил, как очутился, — его спаситель. Семен животному был благодарен, но появился и легкий страх, потому что было совершенно не ясно, что же это за зверь такой.
Семен оглянулся. Позади виднелись макушки огромных голов еще дюжины плывущих зверей. Изредка из воды выныривали хоботы, шумно отфыркивались и погружались в воду опять.
Ремезов почувствовал, как его наполняет волнение. А следом Семен, пораженный открытием, осознал, что эти животные — мамонты. Целое стадо мамонтов! Сердце у парня забилось так быстро, словно дятел затарахтел. Для ослабленного тела это оказалось непомерной нагрузкой, перед глазами у парня поплыли разноцветные пятна, и он снова потерял сознание.
Семен пришел в себя оттого, что кто-то теплой влажной тряпицей вытирал ему лицо. Он открыл глаза и увидел огромный розовый пятак, который то ли обнюхивал лицо парню, то ли облизывал его. Длинный хобот покрывал густой мех цвета сосновой коры, из пасти торчали два огромных бивня, а черные глазки, слишком маленькие для такого великана, смотрели внимательно и — Ремезов мог в этом поклясться — участливо. Семен, преодолевая слабость, поднял руку и погладил мамонта по хоботу. Животное дало себя приласкать, затем, будто удовлетворившись тем, что человек жив, задрало хобот и громогласно затрубило, так что у Ремезова уши заложило. Мамонт неторопливо отвернулся и медленно побрел прочь, стадо потянулось за ним. Только два мамонтенка задержались, с любопытством рассматривая человека, но и они вскоре убежали и, схватившись хоботками за материнские хвосты, засеменили вместе с родичами.
Солнце, густо-желтое, как глаз яичницы, катилось к горизонту, разбрасывая по бирюзовому небу малиновые лоскуты. На востоке одинокие облака невесомо парили, напоминая лебединые перья. Солнце красило их пурпуром и золотом. Где-то в стороне что-то ласковое и невразумительное шептала тайга, словно добрый старик, бормочущий сам себе всем известные байки. Пахло хвоей, можжевельником и сырой землей. Семен лежал в траве, не имея понятия, где он находится, полной грудью вдыхал дурманящие ароматы и, смертельно уставший и голодный, счастливо улыбался бескрайнему небу Югры. Ремезов был готов умереть, ибо теперь знал, что мамонты существуют, а небеса своим светом и красками ниспослали ему благодать.
Вскоре парня нашли остяцкие рыбаки. Они услыхали горн мув-хора, оставили рыбный промысел и бросились на звук, зная, что мамонт просто так при свете дня на поверхность не выбирается.
