Нина Соротокина - Закон парности
В эту же ночь к Мелитрисе был вызван лекарь. Он послушал пульс, приподнял сомкнутые веки, постучал по груди молоточком. Все это он делал ради стоящих рядом людей, для диагноза ему было достаточно и беглого взгляда — у пациентки началась жесточайшая горячка.
Две дуэли
— В Познань, а там разберемся! — крикнул кучеру Сакромозо, как только карета миновала прусский пикет. Лядащев покорно кивнул головой, поправил сползающий на бок подкладной живот — поизносился на службе, и полез на козлы.
Взмах кнута, залихватский выкрик, и карета полетела. Они отъехали от Кистрина не более пяти верст, когда карета остановилась перед небольшой речушкой, вернее ручьем, с обрывистыми берегами. Перед самым въездом на хилый мосток была вырыта глубокая канава, объехать которую было невозможно.
— Что встали? — раздраженно крикнул Сакромозо, выглядывая из кареты.
— Окоп вырыли.
— Ну так ищи объезд.
По счастью, вдоль ручья, повторяя его изгибы, тянулся узкий проселок. Лядащев посмотрел окрест, не пора ли освобождать Белова из тесного плена, и решил, что рановато, место было слишком открытым. «Потерпи, дорогуша», — мысленно подбодрил он Александра и свернул на проселок.
Сакромозо откинулся на спинку сиденья. Ах, куда бы ни ехать, только подальше от Кистрина. Он закрыл глаза, расслабился, пытаясь опять нырнуть в сладостный сон — шутка ли, встать в эдакую рань! Только бы не встретиться с лихим русским отрядом! Для встречи с регулярной армией, будь то русский или прусский караулы, у него есть верные документы с печатями и подписями, но казакам паспорта не предъявишь, у них повадки разбойников, и в них надо будет стрелять.
С этими приятными мыслями он и заснул, а проснулся внезапно, как от толчка, и обнаружил, что они опять остановились, хоть для этого не было никаких видимых причин.
— Что на этот раз случилось? — спросил он кучера.
— Багаж надо поправить, ваше сиятельство. От быстрой езды веревки ослабли. Как бы нам сундук не потерять.
Карета стояла на лесной дороге, вокруг росли высокие без подлеска клены и грабы. Листья на деревьях кое-где подернулись осенней желтизной, но трава была совсем зеленой, на узорных папоротниках играл свет — мирная, благостная картина. Сакромозо опять смежил веки, но вдруг произошло неожиданное — пол под ногами рыцаря заходил ходуном, а сзади что-то обвалилось с неприятным треском. Казалось, что карета рушится. Удивленный Сакромозо обернулся назад, ощупал стенку, обивку — все на месте. Он решил было выйти наружу, но дверца кареты неожиданно отворилась сама, и он увидел направленное прямо ему в лоб дуло пистолета.
«Нападение, разбойники… Как они здесь очутились?» — пронеслось в голове. Трусом Сакромозо не был никогда, но он забыл, как отяжелело, заржавело его тело, а потому легко проделываемый когда-то трюк — откинуться назад, ударить ногой по руке противника, заставить его выстрелить вверх, а потом броситься на него со шпагой, десятки раз проделанный трюк не получился. Его просто схватили за ноги и выволокли из кареты, пребольно стукнули головой вначале об пол, потом о подножку кареты и, наконец, об землю. Тот же наглый, сильный перевернул его на живот, завел назад руки и крепко их связал.
— Готов, — услышал он голос собственного кучера.
Голова болела нестерпимо, и это мешало Сакромозо думать в правильном направлении. Первой мыслью была твердая уверенность, что мерзавец-кучер пронюхал о его планах, каким-то образом снесся с комендантом Шаком, и теперь его с позором повезут назад в Кистрин. Руки меж тем шарили по карманам. Если его предположения верны, то где-то в кустах должен прятаться отряд, одно непонятно, почему его не задержали сразу после прусского пикета? Впрочем, нет, тогда задерживать было рано, у них не было никаких доказательств. Для пруссаков он ехал на встречу с Фридрихом. Сейчас, когда карета направилась в противоположную сторону, доказательства у них, пожалуй, есть. Но это все вздор! Он никому не поверял своих планов, а в Познань он ехал, чтобы встретиться в монастыре ионнитов с верными людьми. Отрезвило Сакромозо слово «шифровка», произнесенное по-немецки, а потом по-русски. Мой Бог, как он не заметил, что негодяи сползли с немецкого языка на русский? Понять бы, о чем они толкуют? Второй голос тоже казался знакомым, только никак нельзя было вспомнить, где он его слышал. В памяти всплыло что-то уютное, домашнее, пылающий камин, кофе, почему-то фигурка шахматного коня, зависшая в руке над клетчатым полем. Однако о какой шифровке они толкуют? А… «Некоторый искренний друг ниспровергает твое хотение…» Поиграйте, господа, с этой шифровкой, повертите ее в руках… Много же вы выжмете из этих цифр ценной информации!.. Он тихо рассмеялся. Хотя радоваться тут нечему, мерзавец и неуч этот магистр Жак. Где оно, обещанное «щастие»?
Он поднял голову, мнимый кучер уже рылся в его саквояже. Как и следовало предположить, его интересовало не столько золото, сколько тайная бумага, которая лежала на самом дне. Кучер с жадностью схватил послание к Фридриху из Лондона и углубился в чтение.
— Хорошая новость, Сашка! Англичане отказываются воевать с нами на море. Во всяком случае в эту кампанию.
— Ненавижу… — Сакромозо показалось даже, что он проскрежетал зубами, разжигая в себе злость, но тут же понял, что настоящей злобы не было, а был только истерический озноб, вызывающий желание хохотать в голос. Ну не глупейшая ли ситуация — быть схваченным собственным кучером, а в качестве ценнейших сведений подсунуть противнику магическое гадание сумасшедшего магистра и наглый ответ англичан, который наверняка уже известен в Петербурге. «Я испровергну все ваши желания, господа! — он уже хохотал, не скрываясь, — к вашему маленькому, поганому щастию!»
— В карету его. Пора ехать.
Сакромозо подняли, как куль, уложили на прежнее место. Ноги тоже, идиоты, связали. Второй, тот, что с пистолетом, сел напротив, и рыцарь мог его, наконец, рассмотреть. Батюшки, да это Белов!
— Откуда вы тут взялись, друг мой? — стараясь выглядеть спокойным и в меру удивленным, воскликнул Сакромозо.
— С неба упал, — буркнул Александр. — Если будете орать, засуну в пасть кляп. Понял? — пистолет его был направлен прямо в живот рыцаря. — Если встретим прусский разъезд, я дам вам ваши документы, предъявите их. Скажете еще, что везете пленного русского офицера, но заблудились.
— Как же я покажу документы, если у меня руки связаны?
Нервы Сакромозо сдали, и в животе его странно и неприлично забурчало, правильно говорят, что внезапный испуг приводит к расстройству желудка. Но он же не испугался! Он все время себя контролировал. Видимо, недостаточно…
