Жеральд Мессадье - Гнев Нефертити
Сменхкара не находил удовлетворявшего его объяснения.
— Меня поразила одна деталь, мой царь, — снова заговорил Маху. — Я спросил у этого посланника, надежен ли источник информации. Он ответил мне, что эти сведения являются более чем точными, поэтому я сделал вывод, что некто очень близкий царице подло клевещет на нее.
Некто… Сменхкара даже знал кто: Макетатон.
Возможно, верность памяти матери так внезапно озлобила Вторую царскую супругу, настроив ее против Меритатон? Или же это была ревность, которая зрела в ее душе? Но как бы там ни было, только она могла рассказать Аю о любовной связи своей сестры.
Надо было бы следить за этой ядовитой маленькой мегерой, потому что она становилась опасной. Но были и другие срочные дела.
— Ты хорошо сделал, что вызвал доверие у этой крысы, — сказал Сменхкара. — Вскоре он появится вновь.
Маху был заинтригован и внимательно слушал.
— Ты ему скажешь тогда, что знаешь, кто любовник царевны.
У Маху округлились глаза.
— Но кто это, мой царь?
— Ты.
Маху открыл рот, но не смог издать ни звука.
— Я? — произнес он наконец.
— Ты, ты! Ты придумаешь какую-нибудь историю о том, как вошел в доверие к одинокой царевне и добился ее привязанности.
Маху захлопал ресницами.
— Таким образом, — подытожил Сменхкара, — мы будем знать, для чего это ему нужно.
Маху ненадолго задумался.
— Мой царь хитрее самого Тота! — наконец воскликнул он и засмеялся.
— Признайся в этом как можно быстрее. И я хочу, чтобы ты следовал вместе с двором в Фивы, — приказал Сменхкара.
— Да, мой царь.
Сменхкара посмотрел на вазу, которая сверкала на солнце.
— Возьми ее, она твоя, — сказал он, протягивая ее Маху.
— Но, мой царь…
— Возьми ее. Это награда за твою верность.
Маху поцеловал руки Сменхкары и ушел, сопровождаемый взглядом заинтригованного Хранителя гардероба.
Это была последняя ночь Меритатон во Дворце царевен в Ахетатоне. Она горела желанием видеть Неферхеру, но знала, что за ней следит Макетатон. Сменхкара рассказал ей о разговоре с Маху.
Значит, Макетатон была заодно с Аем.
Меритатон раздирали противоречивые чувства: она была вне себя от гнева и в то же время страстно желала увидеть своего любовника. Не в силах больше терпеть муки, она решила спуститься в сад.
Когда она попала в восточную часть сада, за деревьями мелькнула тень. Видела ли ее Меритатон? Как только появилась царевна, тень направилась ей навстречу, к густым зарослям туи. Меритатон и тень встретились там. Ночные хищные птицы несколько раз испуганно вскрикнули.
Третья тень отделилась от стены дворца и тоже направилась к зарослям туи. Этот человек держал в руках лампу и старался I рукой прикрыть ее свет. Но слабый свет позволял все же различить черты лица. Это была Макетатон.
Она добралась до деревьев и там перестала загораживать свет лампы.
Обнаженная Меритатон вскрикнула.
Можно было хорошо рассмотреть голого мужчину, который, казалось, задыхался от стыда. Он быстро спрятался в тень.
Выражение лица Макетатон было злым и торжествующим.
— Ха! — воскликнула Вторая царская супруга. — Я хотела знать, с кем ты путаешься, грязная шлюха! Я задержу этого мерзавца!
Она подняла лампу, чтобы рассмотреть лицо любовника Меритатон.
Два стражника появились из глубины сада.
В то же мгновение знакомый голос произнес:
— Этот мерзавец — я, Макетатон.
Она пронзительно вскрикнула.
Это был Сменхкара. Он со злостью вырвал лампу из рук Макетатон.
— Ты хотела задержать меня, змея? — спросил он со смехом и влепил хорошую пощечину незваной гостье. Уже вторую за этот день.
Она закричала и, ошалев от страха, задрожала всем телом. С вытаращенными от ужаса глазами она судорожно глотала слюну.
— Ты собираешься оклеветать перед Аем собственную сестру? — продолжал Сменхкара, приближаясь к шпионке. — С какой целью, ты, горшок с ядом?
Она снова вскрикнула, ожидая новой пощечины. Макетатон заикалась, ее лицо было перекошено от ужаса и унижения.
— Может быть, ты завидуешь ей из-за того, что она должна сесть на трон?
Теперь Макетатон задыхалась от бешенства, словно гиена, застигнутая на месте преступления.
— Возвращайся в свое логово, кладбищенская тварь! — бросил он ей.
Макетатон убежала, размахивая руками, как будто за ней гнались ночные демоны.
Сменхкара, смеясь, стал одеваться.
— Теперь нас оставят в покое. По крайней мере, на какое-то время. Я запрещу ей покидать дворец.
Стражники удивленно смотрели, как Макетатон бежала к дворцу.
— А сейчас я оставляю вас вдвоем, — сказал Сменхкара.
Он поднял лампу и осветил лицо другого мужчины, который до этого времени держался в тени. Это был остолбеневший Неферхеру.
— Мой царь… — пролепетал он.
— Как тебя зовут?
— Неферхеру, мой царь…
— Неферхеру, завтра ты последуешь за нами в Фивы. Я разберусь со стражей, — пообещал Сменхкара, покидая их и унося с собой лампу.
Увидев человека, которого они собрались арестовать, стражники ускорили шаги.
Сменхкара поднял лампу.
Узнав будущего царя, оба вскрикнули от ужаса и собрались было бежать.
— Идите сюда! — крикнул Сменхкара.
Дрожа от страха, стражники остановились.
— Приказываю вам не выпускать царевну Макетатон из дворца.
Меритатон и Неферхеру слышали этот приказ.
— Я не понимаю… — пролепетал Неферхеру.
— Трон, — кратко пояснила Меритатон. — Власть. Понимаешь?
Она была восхищена хитростью Сменхкары. Он догадался, что, прежде чем отправиться в подземелье через кухню, она встретится с любовником в саду. Сменхкара подстерег ее и предложил разыграть комедию.
Теперь, как он и сказал, Макетатон вышла из игры.
План Ая провалился с треском.
Но какова же была настоящая цель этого плана?
— Ну и жизнь! — воскликнул Сменхкара, обращаясь к Аа-Седхему после того, как вернулся в свои покои.
Он рассказал ему о происшедшем. Лекарь стал целовать ему руки.
— Теперь нужно найти способ сообщить Аю о его поражении.
— Ты прав. Мы это сделаем, как только приедем в Фивы.
Позднее, уже перед тем, как заснуть, Сменхкара думал о том, что Эхнатон каким-то образом сдерживал весь этот ад. А после его смерти вокруг так и кишели подонки.
Вино власти
Во всем Ахетатоне царило небывалое волнение. Официально объявили о перемещении трона в Фивы всего неделю назад: Тхуту приказал вывесить соответствующий указ у входа в городскую управу на столбе, предназначенном для царских уведомлений. Новость привела в замешательство тысячи придворных и служащих и еще несколько тысяч их близких. Только появление кометы могло бы наделать столько же шуму.
