Константин Бадигин - Покорители студеных морей
— Ребята, помогите! Сюда, ребята!.. — крикнул Егорий.
Страшный удар свалил мальчика с ног, но крик был услышан. На палубе забегали дружинники. Когда подняли лежавшего в беспамятстве Егорку, рядом никого не было.
Кто-то вылил ведро холодной воды на мальчика. Разбуженный шумом, подошел Труфан Федорович и, узнав, в чем дело, бросился к Егорию.
— Егорий, — тряс он его, — Егорий, что с тобой? — Руки старика дрожали. — Что с тобой, Егорушка?..
— Там человек стучал… прибивал… — очнувшись, несвязно начал мальчик. С трудом поднявшись на ноги, он, шатаясь, подошел к темному предмету. — Вот что он прибил…
Труфан Федорович подошел поближе.
— Красный фонарь, — сказал Амосов, осмотрев предмет со всех сторон, — свеча-то велика, на всю ночь хватит… А вот еще один, — заметил он.
— На той лодье тоже стук был, — сказал, немного оправившись, Егорка.
— А ну, ребята, сбегай посмотри! — распорядился Труфан Федорович.
Несколько человек бросились на соседнюю лодью. Там тоже оказался зажженный фонарь.
Дружинники в недоумении разводили руками.
— На других лодьях посмотреть надобно. Глянь-ка, братцы. Ежели и на других фонари горят, — догадался Амосов, — разбойных рук дело. Приметы лиходеи поставили, чтобы ночью наши лодьи обозначить.
Действительно, на всех новгородских лодьях горели красные фонари. На «Онего», так же как на «Шелони», фонарей было два. Теперь все стало ясным.
— Твои лодьи, господине, дважды мечены, — предупреждали Амосова дружинники. — На дороге ты им встал.
— А кто же вызнал, кто вора поймал?.. — спрашивали мореходы.
— Егорий вора поймал, малый чуть живота не лишился. Видишь, как его по башке ахнул вор-то… — ответил Никита. — Молодец, Егорий! — обернулся он к мальчику. — Поведай-ка нам все, как было.
Не помнящий себя от радости Егорий подробно рассказал, как он заметил вора.
Труфан Федорович ласково погладил мальчика по голове:
— Пойдем, Егорий, ко мне, отдохни, в море скоро выходить. И вы, ребята, часок сосните. В дозорных пусть Дмитрий ходит. Ты, Егорий, — держа мальчика за плечи и подталкивая его вперед, строго говорил Амосов, — не понимай о себе много! Ничего тут знаменитого нет, что вора заметил. Правильно службу справил, по уставу, и всё тут, а на других лодьях забыли про устав. От этого и все беды на море случаются.
Когда лодьи вышли в море и, вытянувшись в длинную ленту, медленно двигались на восток, была темная осенняя ночь. Ветер дул попутный, но слабый, лодьи легко покачивались на небольшой волне.
Егорка проснулся. Он с трудом повернул голову, шея сильно болела, во всем теле чувствовалась тупая, ноющая боль, но он радостно улыбнулся, когда вспомнил, что произошло вечером. Его потянуло на палубу. Наверху он долго вглядывался в темноту, ничего не разбирая со света.
«Ну и ночь, черна, и кулака своего не видно», — думал Егорий. Он взобрался на свое любимое место — накозье, толстое бревно на носу судна и, примостившись, стал глядеть на море. Шел первый час ночи.
Вдруг Дмитрий, дозорный, неожиданно крикнул.
— Огонь вижу близко! Наша лодья на огонь идет… Берег… Изба светится… Каменья!.. — выкрикивал богатырь.
Все явственно услышали доносившийся с берега громкий собачий лай. Многие увидели темную гряду камней.
Труфан Федорович, помогая Савелию, навалился на руль. Лодья, медленно поворачивая влево, уходила мористее…
— Дальше от берега — надежнее будет, — сказал Савелий, когда Труфан Федорович намного отвернул лодью от прежнего направления и направил ее на северо-восток.
Амосов не мог понять, почему здесь оказался берег. Он несколько раз заглядывал в свою записную книгу, где были указаны благополучные курсы на все ветры. Все казалось правильным, и ошибки не могло быть — до берега оставалось далеко. Но собака? Откуда взялась собака на море и гряда камней, уходящая к востоку?
Думать было уже поздно: за «Шелонью» повернула «Онего», а там и все другие лодьи амосовского каравана, державшиеся близко друг подле друга.
Дружина на «Шелони» была взбудоражена. Счастливо избавившись от опасности, все люди были на палубе и горячо обсуждали минувшие события.
Вдруг раздался детский пронзительный крик.
— Ой!.. Ой!.. — кричал мальчик. — Нельзя сюда, поверните! Дедушка, поверни!..
— Что там, Егорий, что видишь? — встревоженно крикнул Амосов.
— Не знаю, дедушка, черное что-то… близко уж, поверни! — завопил еще сильнее мальчик.
Несколько человек вместе с Труфаном Федоровичем бросились на нос. Впереди, совсем рядом, плавали бревна.
Амосов понял беду.
— Лево ворочай, ребята! — крикнул он, с беспокойством наблюдая за черной лентой связанных между собой бревен. — Больше, больше давай!
Но было поздно. С хода лодья врезалась в толстое тяжелое дерево, дрогнула и остановилась. Егорий чуть-чуть не свалился в воду от сильного толчка.
— Говорил тебе, дедушка, что нельзя сюда, — подошел к Амосову мальчик.
Старик не ответил. Махнув рукой, он побежал к средней мачте, где хранились приготовленные факелы, и стал разжигать огонь. Размахивая горящей смолистой веткой, он предупредил остальные суда об опасности. Но сделать что-либо было уже нельзя, лодьи одна за другой сворачивали в сторону и все же попадались в ловушку. Несколько лодей столкнулись и запутались снастью. На судах началось смятение.
В это время показались черные тени чужих кораблей, идущих прямо на сбившийся амосовский караван.
— Вражье! — раздался голос Труфана Федоровича. — К оружию, други!
— Вражье, ребята, вражье! — закричали вдруг с разных лодей дружинники. — К оружию!
Новгородцы быстро вооружились, и, когда враги стали прыгать на палубы русских судов, их «с почетом» приняли на рогатины и пики.
Раздались выстрелы из пушек.
Ожесточенный бой шел в темноте. Но вот вспыхнул один из разбойничьих кораблей, подожженный рукой Савелия, — стало светло. Теперь Амосов видел, что и на вражеских кораблях идут схватки — новгородцы вышибли морских братьев с нескольких лодей, и разбойникам приходилось защищаться.
«Так вот что подстроили, проклятые! — думал Труфан Федорович, сидя на мачте и командуя битвой. — В ловушку корабли наши заманили, голыми руками хотели взять».
На головном корабле морских братьев, скрестив руки, стоял Одноглазый. Корабль находился в стороне от боя. Видя, что новгородцы стали теснить морских братьев, Одноглазый не стал вмешиваться.
— Так… так!.. — бормотал он, глядя, как обороняются новгородцы. — Вот это воины! Так… так…
Уж несколько часов длилась битва. Наступил рассвет.
Один из кораблей морских братьев подошел к головному кораблю. Жестокий, спрыгнув на палубу, подошел к Одноглазому.
