Артур Дойл - Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник)
Должен признаться, что кавалерия не совсем пригодна во время осады, хотя было время, когда я не позволял никому усомниться в роли кавалеристов. Конфланские гусары расположились лагерем к югу от города и патрулировали окрестности. Кроме того, в их обязанности входило наблюдение за передвижением сил противника: нужно было удостовериться, что испанские силы не покинули расположение. Командир полка не был хорошим солдатом, а сам полк тогда не представлял собой образцового соединения, каким он стал в дальнейшем. Сразу по прибытии я успел обнаружить недостатки, которые шокировали меня. Так как я привык к высоким стандартам, неумелая организация лагеря, плохой уход за лошадьми и небрежный внешний вид солдат ранили меня в самое сердце. В ту ночь я выпил немного со своими двадцатью шестью новыми братьями-офицерами. Боюсь, что не смог сдержать обеспокоенности и недвусмысленно выказал, что нахожу порядки в новой части весьма далекими от тех, к которым привык в Германии.
Мои замечания были встречены гробовым молчанием. Судя по взглядам, которыми обменивались офицеры, я понял, что поступил неблагоразумно. Особенно негодовал полковник, а также некий майор Оливье, который слыл записным драчуном и задирой полка. Майор уселся напротив, стал накручивать на палец длинные черные усы и враждебно пожирать меня глазами. Меня, однако, нисколько не смутило его поведение. Я лишь сожалел о том, что поступил неосмотрительно и в самый первый вечер испортил отношения с вышестоящими командирами.
Таким образом, я вынужден признать, что сделал ошибку, а пока должен продолжить историю. Полковник и несколько офицеров покинули собрание. Поскольку квартира находилась в крестьянской лачуге, вокруг царили грязь и беспорядок. В комнате оставались с дюжину человек. Кто-то принес бурдюк испанского вина, общее настроение понемногу улучшилось. Майор Оливье стал задавать мне вопросы о состоянии армии в Германии и о моей роли в кампании. Разгоряченный выпитым, я рассказывал истории одну за одной. В этом не было ничего необычного, друзья. Вы должны меня понять. До сих пор я служил примером для всех офицеров своего возраста. Первым из сверстников я был представлен к награде почетным мечом. Я был отважным наездником и героем множества приключений. Здесь же обо мне не только ничего не знали, но и сразу невзлюбили. Разве не было совершенно естественно рассказать своим бравым товарищам, что за человек станет служить рядом с ними?
– Ликуйте, друзья, радуйтесь! Неординарный человек присоединился к вам сегодня. Ведь я Жерар – герой Ратисбона, победитель при Йене, человек, который прорвал каре при Аустерлице.
Я мог бы не упоминать обо всем этом, но должен был похвастаться некоторыми историями, хотя бы ради того, чтобы заставить их самих рассказать все это мне. Так я и сделал. Мои слова не произвели особого впечатления. Я рассказал еще. Наконец, после рассказа о том, как я провел армию через Дунай, раздался оглушительный взрыв хохота. Я вскочил на ноги. Щеки горели от стыда и гнева. Они намеренно втянули меня в этот разговор. Они играли со мной. Им показалось, что перед ними лжец и хвастун. Разве я предполагал, что гусары Конфлана примут меня подобным образом? Слезы досады выступили у меня на глазах. Это развеселило офицеров еще больше.
– Капитан Пеллетан, вы не знаете, находится ли маршал Ланн в расположении армии? – задал вопрос майор.
– Думаю, что да, сир, – ответил капитан.
– Думаю, что его присутствие теперь вряд ли понадобится, когда наши ряды пополнились таким славным воякой, как капитан Жерар.
Очередная вспышка смеха заглушила слова майора. Вокруг себя я видел лишь очертания лиц, насмешливые глаза, открытые рты – Оливье с его большими черными бакенбардами, худощавого капитана Пеллетана, довольно хихикающего, и даже захлебывающегося от хохота юного суб-лейтенанта{130}. О Господи, какой позор! Но гнев высушил слезы на моем лице. Я снова стал самим собой: холодным и молчаливым – лед снаружи и огонь внутри.
– Могу ли я задать вопрос, сир? – обратился я к майору. – В котором часу построение полка?
– Надеюсь, капитан Жерар, вы не собираетесь изменить распорядок, – ответил майор.
Снова раздался взрыв смеха, который постепенно стихал, по мере того как я обводил присутствующих холодным взглядом.
– В котором часу сбор? – жестко повторил я свой вопрос капитану Пеллетану.
Мой взгляд заставил капитана удержаться от колкостей.
– Сбор в шесть, – ответил он.
– Благодарю вас, – сказал я.
Пересчитав присутствующих, я обнаружил, что имею дело с четырнадцатью офицерами, двое из которых казались совсем юными – очевидно, недавние выпускники Академии Сен-Сир. Им можно было простить неосмотрительность.
Оставались один майор, четыре капитана и семь лейтенантов.
– Господа, – продолжил я, переводя взгляд с одного на другого. – Я буду чувствовать себя недостойным служить в этом прославленном подразделении, если не потребую у вас удовлетворения за грубость, проявленную ко мне. И буду считать вас недостойными служить здесь, если вы откажетесь принять мой вызов.
– Не вижу особых препятствий, – произнес майор. – Я готов на время забыть о чине, чтобы дать вам полное удовлетворение от имени гусар Конфлана.
– Благодарю вас, – ответил я. – Однако то же, я думаю, требуется от всех джентльменов, которые посмеивались надо мной.
– С кем же вы хотите драться? – спросил капитан Пеллетан.
– Со всеми, – ответил я.
Они с удивлением переглянулись. Затем собрались в другом конце комнаты, чтобы посовещаться. Я услышал перешептывание и приглушенный смех. Они, без сомнения, продолжали считать, что имеют дело с пустым хвастуном. Наконец они вернулись.
– Ваше предложение необычно, – произнес майор Оливье, – но оно будет принято. Как вы предлагаете организовать подобную дуэль? Назовите условия поединка.
– Сабли, – ответил я. – Я сражусь со всеми в порядке старшинства. Вы будете первым, майор Оливье. Поединок начнем в пять утра. Таким образом, на каждого из вас придется по пять минут. Достаточно времени, чтобы успеть на построение. Прошу вас назвать место поединка, так как я еще не успел изучить окрестности.
Мои холодные манеры произвели впечатление на офицеров. Наконец-то улыбки исчезли с их губ. Лицо Оливье перестало быть насмешливым. Напротив, оно потемнело и стало суровым.
– За коновязью{131} есть небольшая поляна, – ответил он. – Мы неоднократно использовали это место для решения вопросов чести. До сих пор все проходило прекрасно. Мы будем там, капитан Жерар, во время, указанное вами.
Я поклонился было, чтобы поблагодарить офицеров за принятый вызов, как вдруг дверь распахнулась и в столовую ворвался возбужденный полковник.
