Константин Гурьев - Архив Шамбала
— Ну, а точнее?
— Точнее? Ну, например, ты ведь знаешь о событиях в Киргизии?
— Знаю.
— Причина проста: узбеки недовольны своим положением в Киргизии, считают себя обойденными во всех важных вопросах. Решения, в принципе, два. Первое: отдать узбекской общине часть власти. Но это значит отнять власть у киргизов. А они с этим согласятся? Второй вариант: пересмотреть границы, чтобы узбеки жили в Узбекистане. И снова спрашиваю: Киргизия отдаст свои земли? Вот и выходит, что конфликт может возобновиться в любой момент.
Дружников отхлебнул воды. Видно было, что чувствует он себя неважно. «Ночь не спал, волнений было много», — понял Корсаков, но Дружников и не думал прекращать разговор.
— Зайдем с другой стороны, — предложил он. — Помнишь, Китай сотрясали волнения в Кашгаре?
— Это там, где живут уйгуры?
— Умница, — восхитился Дружников. — Это Синьцзян — Уйгурский район Китая. А знаешь, как его еще называют?
Корсаков промолчал.
— Уйгуристан, — не стал тянуть Дружников. — А еще?
И сам же себе ответил:
— А еще Восточный Туркестан, и живут там, в китайской провинции, мусульмане.
— Да рукописи-то тут при чем?
— Ты помнишь, с чего началось сотрудничество с Азизовым?
— Мы говорили о диссертации его жены.
— Точно, а тема?
Корсаков отвернулся к окну:
— Неинтересно с вами — сами все знаете, — посетовал он.
— Знаю я, между прочим, в сравнении с тобой, в этом самом деле мало. Общие закономерности — да! Конкретику — нет! Пока нет. Со временем нагоню, но время поджимает. Понимаешь?
— Нет. Все еще не понимаю, зачем все гоняются за этими следами «внеземного знания».
— Нет, Игорь, все ищут не какие-то отвлеченные следы.
— А что же, в конце концов?
— За долгие годы, за века, в распоряжении русской, советской, российской разведки оказались уникальные документы, скрывающие самые большие тайны всех сколько-нибудь важных родов Азии.
— Азия, это, извините, где? — все еще с досадой спросил Корсаков.
— Азия, брат ты мой, это громада, и границ у нее нет.
Загудел мобильник. Дружников ответил сразу, разговаривал коротко. Проинформировал:
— Сейчас к нам гость пожалует.
31. Москва. Пятница
Небольсин вошел в палату тихо, почти на цыпочках, хотя видел, что Корсаков не спит и вообще жив-здоров. Положил на стол апельсины, взял пару, подошел к кровати, протянул их Корсакову:
— Что еще принести?
— Валер, ты чего? — спросил Корсаков. — Со мной все в порядке.
— Ну, и хорошо, что все в порядке, — не стал спорить Небольсин. — Тем более, ешь фрукты.
Он пожал руку Дружникову и уселся по другую сторону стола.
— Сколько тебя тут держать будут? — начал он светскую беседу.
Корсаков демонстративно отвернулся.
— Что еще расскажете, Валерий Гаврилович? — поддержал беседу Дружников.
— Был я там, — Небольсин рукой указал куда-то повыше своего, но не самый верх.
— Понял, — кивнул Дружников.
Помолчали. Первым не выдержал Небольсин:
— Советуют быть осторожнее, — он говорил безлично, отвлеченно. — Азизов влиятелен, у него обширные связи на всех уровнях. Конфликтовать с ним сейчас никто не станет.
— Особенно из-за какой-то ерунды, — вклинился Корсаков.
— Погоди, Игорь, погоди, — попросил Дружников. — Что еще?
Небольсин, ощутив слабое сочувствие, ободрился:
— Считают, правда, по косвенным, что он сыграл важную роль в свержении клана Ракиевых.
— Да, — подхватил Дружников. — Ракиевы представляли собой большую опасность. Марат почти напрямую просился в Штаты, обещал капиталовложения. Вполне мог в обмен на это помочь укреплению Штатов у себя на родине.
Нависла пауза, и Корсаков понял, что его приглашают включиться в разговор.
— Мог бы, конечно, если бы сменил отца, — подхватил он.
— Ну, а переворот и отца отстранил, и, тем более, Марата, — ободрился Небольсин. — Хотя, говорят, многие кланы уже были готовы Марата поддержать, особенно узбекские.
— Вот видишь, — повернулся Дружников к Корсакову. — Вот тебе и кланы, вот тебе и история семей.
— Так что, сейчас Азизов считается одной из самых влиятельных персон в этом регионе, и, по слухам, влияние его ширится и все больше переходит в реальную плоскость.
— Это же наркотрафик, — подал голос Корсаков.
Небольсин пожал плечами:
— Святых там нет. Наркотики лучше, чем штатовские базы у нас под боком, согласись.
— А там? — Корсаков показал пальцем в потолок. — Там понимают, что Азизов просто прорабатывает свой собственный сценарий? Ракиевы Ракиевыми, но ведь так можно и…
Небольсин сокрушенно покачал головой, легко шлепнув себя по уху. То ли это означало «лопух ты, Корсаков», то ли намекал, что их слушают. Впрочем, какая разница? Слово — не воробей.
Дружников же среагировал иначе.
— Теперь ты понимаешь, как важен для него архив. Мы пока не знаем, как он влиял на тех, кто его поддержал в вопросе с Ракиевыми, но можем представить, какую власть он обретет, если овладеет подобными тайнами. Это, брат Игорь, Восток.
— Восток — дело тонкое, — согласился Корсаков.
Небольсин хмыкнул:
— Свежая мысль.
— Вы представьте, что будет, если Азизов с новыми силами и возможностями влезет в газовые дела, — вернулся к основной теме Дружников. — На чьей стороне он окажется? Газпрома? Набукко[2]?
— Так он может и свой собственный проект запустить, например, в Индию или в Китай, — подсказал Корсаков.
Дружников прищурился, уткнулся пальцем в Небольсина:
— Как сказал один умник — свежая мысль.
— Одни юмористы кругом, — вынес свое заключение Корсаков.
Дружников продолжил:
— Именно в этом направлении нам и надо думать.
— О чем? — поинтересовался Небольсин.
— Если гипотетически возможна идея самостоятельного проекта Азизова, значит, так же гипотетически, это кому-то может не нравиться.
— А что, — взбодрился Небольсин. — Это в самом деле надо обсудить.
— Вот-вот, обсудите поскорее, — попросил Дружников. — Я тоже поговорю, где возможно. Но это — перспектива, а нам надо подумать о ближайших часах.
— Почему?
— Вы — мудрый человек, Валерий Гаврилович, но сейчас немного увлеклись. Время, в данном конкретном случае по имени Игорь, не на нашей стороне.
— То есть?
— Сегодня у нас какой день недели?
— Пятница.
— Именно. А когда заканчиваются эти каникулы?
— В понедельник.
— Во вторник, — поправил Корсаков Небольсина.
