Империи норманнов: Создатели Европы, завоеватели Азии - Роуч Леви
И снова мы видим, что традиционные англо-нормандские военные соглашения не распространялись на ирландцев. В самом деле, поступок Гуго не являлся каким-то исключением: он перекликается с более ранними действиями Стронгбоу и его людей, которые публично обезглавили Аскалла мак Рагнайлла и Мурхада Уа Брайна, двух других главных союзников Руайдри Уа Конхобайра {356}. О том, что некоторые англо-нормандцы были обеспокоены такой кровожадностью, говорится в рассказе Геральда Камбрийского о казнях в Багинбане, с которого мы начали эту главу. Сомнительно, чтобы события там развивались в точности так, как сообщает Геральд. Раймонд был его двоюродным братом, а Эрве приходился племянником Стронгбоу. И Геральд, как и везде, стремится скомпрометировать Фиц-Гилбертов в интересах своих родственников. На самом деле этот драматический обмен речами очень похож на текст древнеримского историка Саллюстия «О заговоре Катилины» (Bellum Catilinae), причем призывы Раймонда к милосердию перекликаются с призывами Цезаря, а настойчивое требование мести со стороны Эрве опирается на ответ Катона. И все же скрытая напряженность определенно присутствовала. Поучительно, что даже Геральд, один из самых громогласных антиирландских комментаторов той эпохи, выразил пусть и неявное, но сочувствие ирландцам {357}.
В церковных кругах также возникло беспокойство по поводу методов завоевания Ирландии: наряду со стереотипными изображениями варварства мы можем видеть и проявления сочувствия {358}. Во французской народной литературе, которая, вероятно, приближает нас к позиции англо-нормандских баронов, участвовавших в завоевании, такие оттенки серого проявляются еще ярче. «Песнь о Дермоте и графе» (один из самых подробных рассказов о вторжении) восхваляет кровопролитие так, как мы не могли бы ожидать нигде на Британских островах (за исключением, возможно, некоторых частей Уэльса и Шотландии). Тем не менее в ней выказывается явное, хотя иногда и неохотное уважение к ирландцам. Они не варвары, а благородные (хотя и отличающиеся в культурном отношении) враги. Их вина связана не с культурой или религией, а с политикой: изгнав своего законного правителя Диармайта, ирландцы показали себя предателями и бунтовщиками {359}.
Изложение Геральда предполагает, что война в Ирландии оказалась более жестокой, чем в Англии или Нормандии, из-за того, что захватчики действовали в соответствии с местными обычаями. Гуго с Ричардом – истинные дети марки – знали, что такое пересечение культур. И все же адаптация предполагает определенную степень знания и понимания. И Гуго, похоже, сумел расположить к себе ирландских жителей Мита. Одно дело – убить нескольких политических соперников, и совсем другое – установить стабильную власть. Для этого требовалось завоевать сердца и умы. Процесс начался в Лейнстере с семьи и друзей Мака Мурхады, а теперь Гуго распространил его на крестьян и аристократов Мита.
Называя Стронгбоу, де Ласи и их людей «англо-нормандцами», мы до этого момента уклонялись от вопроса об их национальной принадлежности. Как мы видели, в Южной Италии нормандские поселенцы быстро пустили корни и к тому времени, когда Рожер распространил свои владения на Северную Африку, пришельцев можно было считать нормандцами только условно. Те же процессы шли и в Англии. К середине XII века значительная часть правящей элиты начала считать себя англичанами, несмотря на то что имела нормандское происхождение и говорила по-французски. К тому времени, когда Ричард и Гуго ступили на ирландскую землю, этот процесс почти завершился {360}.
Современники прекрасно понимали, что завоевания Ричарда и Гуго проходили под английским знаменем {361}. Ирландские хроники обычно называют пришельцев «чужеземцами» (на среднеирландском языке Gaill), но при дальнейшем уточнении именуют их «англичанами» (Sagsannaich). При этом они отражают самовосприятие завоевателей, что демонстрирует «Песнь о Дермоте и графе»: на протяжении 3000 с лишним строк она постоянно говорит, что Фиц-Гилберт и его люди возглавляют англичан (старофранцузское Engleis). Но если захватчики считали себя в первую очередь англичанами, то в культурном отношении они прочно оставались франко-нормандцами. Как свидетельствует «Песнь», говорили они на характерном англо-нормандском диалекте французского языка, воевали по нормандскому обычаю, введя в Ирландии рыцарскую службу и строительство замков, и даже на самом высоком уровне сохраняли земельные интересы в самом герцогстве, о чем свидетельствуют значительные владения де Ласи, а затем и Уильяма Маршала по ту сторону Ла-Манша. (Уильям Маршал стал преемником Стронгбоу в Лейнстере.)
После смерти Тигернана Гуго получил возможность укрепить свое положение. В Средние века, как и в современном мире, войны часто приводили к переселениям, и вторжение в Ирландию не стало исключением. Из-за конфликтов многие мелкие землевладельцы искали защиту и безопасность в соседних регионах. Теперь Гуго стремился заманить их обратно. Он предложил им особые условия, вернув земли прежним владельцам и восстановив их в правах. В то же время он позаботился о том, чтобы его воины вошли в ряды местных лордов. Ключ к успеху заключался в балансировании между интересами местных мелких землевладельцев и новой англо-нормандской элиты.
Однако, как только некогда умозрительный домен Мит начал напоминать реальный, Гуго (как и Ричарда) отозвали, чтобы помочь Генриху II подавить восстание Молодого Короля. В их отсутствие ирландцы напали на Мит, предав огню большую его часть. Только в 1175 году Гуго смог приехать в Ирландию и обнаружил, что нужно все начинать почти с начала. После года активных военных действий он вернул утраченное, снова обосновался в центре Мита и распространил свою власть на юг и запад. Пока неясно, насколько сильно он был связан со своими новыми владениями. У него по-прежнему имелись земли в Нормандии и в Валлийской марке, и к концу 1175 года он вернулся к королевскому двору в Англии (впрочем, отчасти по ирландским делам). Решающую роль для будущего Гуго в Ирландии сыграла смерть Ричарда Фиц-Гилберта в апреле 1176 года. Это открывало новые перспективы, поскольку Ричард с 1172 года был фактическим лидером англо-нормандцев в Ирландии. В дальнейшем Гуго воспользовался всеми своими ресурсами, чтобы добиться аналогичного положения. Он женился на дочери Руайдри Уа Конхобайра и вскоре стал важнейшей фигурой в ирландской политике {362}.
Со своей стороны, король Генрих изначально рассматривал Ирландию как домен, который он мог бы доверить своему брату Гильому Анжуйскому. Младшие сыновья и братья были вечной проблемой средневековых монархов. К 1172 году, когда Генрих отправился в Ирландию, Гильом уже умер. Однако король, имевший четверых сыновей, должен был понимать, что эти новые земли скоро пригодятся. В 1175 году Генрих пришел к соглашению с Руайдри Уа Конхобайром, согласившись ограничить непосредственную англо-нормандскую власть теми частями Мита, Лейнстера и Манстера, которые уже находились в руках Ричарда, Гуго и их людей. Взамен Генрих получал официальное (пусть и номинальное) признание своего господства над Коннахтом. Вскоре после этого на церемонии в Оксфорде в 1177 году Генрих передал Ирландию самому младшему сыну Иоанну [43]. В 1170-х годах король враждовал со старшими сыновьями, которые боролись за власть и влияние, и в результате его любимчиком быстро стал послушный и угодливый Иоанн. Тем не менее, поскольку он был младшим из четверых, особых перспектив у него не было. Теперь же Генрих надеялся, что Ирландия станет собственным королевством Иоанна и послужит ему основанием для будущих притязаний на английский престол. Если же из них ничего не выйдет, то она окажется достойным утешительным призом {363}.
