Генри Хаггард - Мари
— У меня нет никаких прямых оснований, комендант, за исключением того, что тот, кто может поставить жизнь двенадцати человек в зависимости от искусства одного человека в стрельбе по летящей птице, способен на все! Кроме того, лично мне Дингаан говорил, что он не любит вас, буров, непонятно почему…
Теперь все стоявшие вокруг, казалось, были подавлены этим моим аргументом. Во всяком случае, они все обернулись к Ретифу, жадно ожидая его ответ.
— Несомненно, — сказал комендант, который, как я уже говорил, в этот вечер был в раздражительном состоянии, — несомненно эти английские миссионеры настроили короля Дингаана против нас, буров. Также, — добавил он с подозрением, — я думаю, что не ошибся, ведь ты говорил, что король обещал, даже убив твоих товарищей, пощадить тебя, потому что ты англичанин? Уверен ли ты, что не располагаешь другими подробностями кроме тех, которые ты выбрал для рассказа нам? Может быть, Дингаан поручил тебе что-либо по секрету именно потому, что ты англичанин?
Заметив, что его последние слова задели буров, у которых расовые предрассудки и недавние события вызвали глубокое недоверие к любым лицам с английской кровью, я буквально вспыхнул от гнева.
— Комендант, Дингаан ничего не говорил мне по секрету, за исключением того, что один кафр-колдун по имени Зикали, которого я не видел, говорил ему, что он не должен убивать англичан и поэтому Дингаан пощадил меня, хотя один тип из вашего народа, Эрнан Перейра, нашептал ему, что он должен обязательно убить меня. Однако, теперь я говорю прямо, что вы делаете глупость, собираясь посетить короля с большим военным отрядом. Я готов сделать это сам, с одним или двумя бурами. Позвольте мне отправиться и попытаться уговорить Дингаана подписать этот договор в отношении земли. Если я потерплю неудачу, или меня убьют, тогда вы сами сможете последовать за мною и попытаться сделать это лучше, чем я…
— Всемогущий! — воскликнул Ретиф. — Это хорошее предложение! Но каково мне будет узнать, племянник, когда мы придем прочитать договор и обнаружим, что вся обещанная земля передана вам, англичанам, а не нам, бурам? Нет, нет, не смотри так сердито! Это сказано мною неправильно, ибо ты честен, какая бы не текла в твоих жилах кровь… Племянник Аллан, ты, являющийся смелым человеком, вдруг боишься этого путешествия! И вот я удивляюсь, — с чего бы это? О! Ведь я совсем забыл: ты должен завтра утром жениться на очень красивой девушке и вполне понятно, что тебе хочется провести две последующие недели с молодой женой, а не в Зулуленде. И вполне естественно, что он пытается запугать всех нас. Когда мы собирались жениться, разве нам хотелось немедленно уехать от жен, чтобы посетить каких-то вонючих дикарей? Ну?.. Я очень доволен, что это пришло мне в голову именно тогда, когда Аллан, подобно хамелеону, начал менять свой цвет, ибо это объясняет все! — и он хлопнул своей огромной ладонью по бедру и залился громовым хохотом.
Все окружавшие его буры тоже начали громко хохотать, так как им пришлась по душе эта примитивная шутка. Кроме того, их нервы были напряжены: они очень боялись этой экспедиции и поэтому были рады снять тяжелый груз со своей души таким, немного истерическим весельем… Им теперь все стало ясным. Мол, являясь их единственным переводчиком, я, хитрая собака, дескать, пытался сыграть на их опасениях, чтобы отговорить от поездки в Зулуленд, а самому провести недельку-другую в компании со своей новобрачной… Они поняли и высоко оценили эту шутку.
— Он хитрый, он очень хитрый, этот маленький англичанин, — кричал один.
— Не сердитесь на него! Мы тоже сделали бы так, — смеялся другой.
— Оставьте его в покое, — воскликнул третий. — Ведь даже зулусы не посылают новобрачного по служебным делам!
Затем они похлопали меня по спине и потолкали в своей грубовато-ласковой манере, пока, наконец, я не впал в ярость и не ударил одного из них по носу.
— Слушайте сюда, друзья, — сказал я, как только воцарилась тишина, — женатый или неженатый, я еду с тем, кто отправится к Дингаану, хотя это и противоречит моему мнению… Хорошо смеется тот, кто смеется последний!
— Хорошо! — закричал один. — Если вам удастся установить мир с зулусами, то мы скоро возвратимся домой, Аллан Квотермейн! И в конце путешествия ты будешь со своей Мари Марэ!..
Потом, провожаемый их грубым, насмешливым хохотом, я вырвался от них и нашел убежище в своем фургоне, ни мало ни догадываясь, что в будущем вся эта невинная на первый взгляд болтовня, будет использована против меня…
В определенной части малообразованного интеллекта предвидение часто интерпретируется, как потенциальное преступление…
ГЛАВА XVII
Свадьба
В свадебное утро меня разбудил гром и бушевание страшной грозовой бури. Молнии призрачно освещали все вокруг, убив совсем рядом с моим фургоном двух быков, а гром так рокотал и отдавался кругом эхом, что, казалось, трясется сама земля. Затем повеял холодный ветер и полил проливной дождь. Хоть я и привык к сюрпризам африканской погоды, особенно в это время года, я признаюсь, что это зрелище и подобные звуки не способствовали подъему моего духа, который уже был ниже, чем ему следовало бы быть в такой знаменательный день. Верный Ханс, прибывший, чтобы помочь мне надеть мою лучшую одежду для церемонии, был на сей раз в роли утешителя.
— Не смотрите так тоскливо, баас, — сказал он, — ибо, если буря бывает утром, то к вечеру обязательно будет сиять солнце.
— Да, — ответил я, говоря скорее для себя, чем для него, — но что только может произойти между утренней бурей и ночным штилем?..
Предполагалось, что делегация выедет в Зулуленд за час до полудня. Но никто не мог заниматься необходимыми приготовлениями, пока не прекратился проливной дождь, что произошло вскоре после восьми часов утра. Поэтому, когда я вышел из фургона, чтобы перекусить, я нашел весь лагерь в состоянии суматохи.
Буры кричали на своих слуг, проверяли лошадей, женщины упаковывали седельные сумки своих мужей и отцов запасной одеждой, вьючных животных загружали билтонгом и другой провизией и так далее…
Глядя на это действо, я начал сомневаться, не забудут ли о моем личном деле, да и найдется ли время для свадьбы. Однако, около десяти часов, когда я, сделав все дела, сидел печальный на своем фургонном ящике, стесняясь пойти к стоянке Принслоо, чтобы разведать ситуацию, вдруг явилась сама фру.
— Ну, пойдем, Аллан, — сказала она, — комендант уже ждет и ругается, что тебя нет. Невеста тоже ждет. О, она очень мило выглядит. Когда все увидели ее, каждый мужчина в лагере захотел ее себе в жены, независимо от того, есть у него жена, или нет, ибо в этом деле они, мужчины, то же самое, что и кафры… О, я-то уж знаю их: белая или черная кожа не делает никакой разницы!
