Юлия Галанина - Волчий замок
Но вот когда рыжий привел их в это убежище и представилась возможность наконец-то выспаться, Жаккетта не смогла уснуть.
Ей было неприятно, страшно и тревожно. Рядом спокойно спала Жанна, за тонкой стенкой шумно дышали мужчины. Два человека несли внизу караул, за окном были не бескрайние леса Шатолу, а город. И все равно сон не шел.
Жаккетта маялась, маялась, наконец не выдержала и села.
На ощупь собрала и пригладила растрепавшиеся волосы, накинула на рубашку свое любимое белое покрывало и осторожно спустила ноги на пол. Башмаки куда-то запропастились, и искать их она не стала.
На цыпочках, как была босиком, Жаккетта пробежала в соседнюю комнату.
Там тлела в очаге узловатая коряга, обещая ровное тепло всю ночь. В углу у двери были свалены седла.
Мебели в домике для такого количества людей было маловато, поэтому из дворика принесли охапку сена, насыпали его в другом углу. Поверх сена бросили войлочные потники, закрыли плащами, и на таком великолепном ложе вольготно расположились мужчины. При двух меняющихся караульных для четырех человек там был полный простор.
Жаккетта пробралась к спящему рыжему.
Он свободно раскинулся на спине, запрокинув одну руку за голову. Рыжий дышал ровно, всей грудью.
Жаккетта тихонько села рядом с ним, тыльной стороной ладони провела по его уже начавшей ощетиниваться после вчерашнего бритья щеке. Затем взяла его вторую руку в свои ладони и решила посидеть так немного, чувствуя себя в безопасности.
Все кругом спали, наверстывая вчерашнюю бессонную ночь.
Рыжий открыл глаза.
— Маленькая?
— Я боюсь! — тихо призналась Жаккетта.
Рыжий поднялся, ни слова не говоря, взял с ложа свой плащ, запеленал в него Жаккетту, подхватил ее на руки и вышел из комнаты.
Они спустились по темной крутой лестнице и очутились во дворе. По двору, борясь со сном, ходил один из караульных. Второй сидел где-то в конюшне.
— Махмуд, можешь идти спать, — сказал рыжий. — Я тебя сменяю.
Зевающий Махмуд с радостью удалился.
Около конюшни стояла копна сена, уже беспечно разворошенная с одного бока для хозяйственных нужд.
Рыжий на секунду поставил Жаккетту на покрытую толстым слоем сена землю, снял с нее свой плащ и, накинув его, сел так, чтобы плаща хватило и на подстилку, и для укрытия.
— Иди сюда, маленькая, — сказал он.
Жаккетта забралась к нему на колени и замерла, прижавшись щекой к его груди.
Глухо и равномерно тукало сердце рыжего. Было как-то странно и немножко страшно слышать это туканье: а вдруг перестанет биться?
Под черным плащом было тепло и уютно, а рыжий гладил, согревая ладонями, ее озябшие ступни.
Над головой висели звезды, воздух был свежий и холодный, пахло конюшней.
— Перестала бояться? — спросил рыжий.
Жаккетта кивнула.
Вот сейчас бы она спокойно задремала, ничего не боясь и никуда не торопясь. Она плотнее прижалась к рыжему, обхватила его руками.
Рыжий, убедившись, что ее босые ноги согрелись, прикрыл их плащом и стал тихонько гладить волосы.
Жаккетте было так приятно, когда его рука касалась щеки, что она, как кошка, сама тянула ее под ладонь рыжего, слегка поворачивая голову.
— Ну какая же ты маленькая-маленькая… — заметил рыжий.
— Я большая, — сказала Жаккетта.
И опять потянулись минуты молчания, а может, часы.
— Ты об Абдулле что-нибудь слышал? — спросила Жаккетта. — Как он?
— У Абдуллы все хорошо. Сейчас он сидит в песках, в каком-то оазисе. А поскольку терпение у него стальное, его врагам я не завидую. Тебе плохо пришлось за это время, как я вас оставил в Лимасоле?
— Да нет… — пожала плечами Жаккетта. — Я же привыкла полагаться на себя. Хотя, конечно, в Шатолу было несладко. Когда человек одновременно и умный, и безумный — это тяжело. Чуть не придушил, зараза.
— Значит, я зря волновался?
— А ты волновался? — встрепенулась Жаккетта и подняла голову вверх, глядя в лицо рыжему.
— Маленькая, да я с ума сходил! — улыбнулся рыжий. — Ты в сочетании с госпожой Жанной такая гремучая смесь, что мне даже представить было страшно, что с вами может приключиться!
— Ты правда хотел нас выкупить? — с любопытством спросила Жаккетта.
— Ну конечно же! Когда я узнал, что вы в Шатолу, в относительном порядке, хоть и в гаремчике не совсем нормального виконта, я на радостях готов был за вас дать выкуп больше, чем мы тогда шейху заняли. У меня просто камень с души упал.
— А мне твоя борода не очень понравилась, — заметила Жаккетта. — Ты с ней на себя не похож, чудной какой-то…
— Знаю, потому и сбрил! — засмеялся рыжий. — Чтобы вы, несравненная госпожа Нарджис, целовались со мной охотнее.
— Да-а… Сбрил и уехал! — сказала Жаккетта. — Я думала, у меня сердце лопнет, когда смотрела, как вас из Шатолу выдворяют.
Жаккетта поежилась, вспомнив свои чувства в тот день, и потребовала:
— Наклонись!
Рыжий склонил лицо и мягко коснулся ее губ своими.
Полузакрыв глаза, Жаккетта скользила языком по его губам, языку и таяла, таяла, таяла…
Потом опять тянулось совсем не тягостное молчание.
— А почему ты тогда, в Нанте, меня за попу ущипнул?! — вдруг вспомнила давно забытое старое Жаккетта. — Я тебя возненавидела тогда на всю жизнь!
— Ма-а-аленькая, — совсем не звучало раскаяние в голосе рыжего, — ну какой бы мужчина в расцвете сил и нормальном состоянии удержался бы от этого? Попа у тебя самая выдающаяся часть тела, руки сами тянутся. Ну, согласись!
— Ну, соглашусь… — решила Жаккетта. — Вообще-то и Волчье Солнышко так считал…
— Он щипал тебя за задницу?! — вдруг не на шутку возмутился рыжий. — Вот подонок!
— Щипал! — подтвердила Жаккетта. — Видимо, не ты один мужчина в расцвете сил и нормальном состоянии…
— Нет, ну какой козел! — не мог успокоиться рыжий. — Руки ему оторвать и выкинуть!
Жаккетте было смешно и приятно.
— Если честно, я почти не надеялась, что тебя увижу… — сказала она. — И в тот вечер, когда ты в замке появился, я от счастья чуть по стулу не стекла.
— Я знаю… — голос у рыжего стал довольным-довольным. — От тебя просто волны шли. У меня аж мурашки по спине бежали.
Жаккетта фыркнула.
— Маленькая, — жалобно продолжал рыжий, — я все-таки живой человек! Не старый и не добродетельный! Я не могу просто так тут сидеть! Пожалей ты меня!
— Еще чего!
Отнекивающаяся Жаккетта мягко, но настойчиво выдернула его рубашку из штанов, скользнула под нее ладошками.
И словно выпустила джинна из бутылки…
