Юрий Корчевский - Защитник Отечества
– Ну ты силён, как же это ты их, один-то?
– Авдей, не об этом думать надо. Куда убитых девать?
– Из-за этого ты меня разбудил? Всё равно утра ждать надо. Утречком к городской страже – рассказать, что и как, там уж решат, куда тела девать. Они напали на мой дом, ты защищался – вот и все дела, даже суда не будет.
– Ни фига себе, пять трупов – и суда не будет?
– Так по Правде, каждый может свою жизнь и дом оборонять от разбойников, а то, что убил – молодец, пятерых татей Бог твоими руками прибрал.
Авдей повернулся и, заходя в дом, проговорил:
– Пятерых норманнов – один, ночью… скажи кому – не поверят.
М-да, а я беспокоился о суде. Чай, смертоубийство произошло. В моё время, даже если бы закон был на моей стороне, по милициям и прокуратурам вдоволь бы потаскали, да ещё бы сделали виновным за превышение пределов необходимой самообороны, запросто впаяв срок. Им, пятерым, с мечами, напасть на меня можно, а для меня – превышение. И до каких пор права преступника будут защищаться лучше, чем права их жертв? Вопрос, конечно, риторический, но всё же…
Спать Авдей не ложился, вынес кувшин вина и два оловянных кубка. Разлил вино мне и себе: – Давай выпьем за удачу твою, что жив остался. – Мы чокнулись и выпили. Помолчали. Затем Авдей произнёс:
– Сколько живу, никогда не слышал, чтобы русич пятерых норманнов завалил. Не бывало такого. Наверное, у тебя ангел за спиной стоит, или сам Господь не оставляет своим вниманием, дорог ты ему чем-то, угодил – делами ли своими, другим чем – не знаю. Давай выпьем, чтобы и дальше он тебя не оставлял.
В общем, пока рассвело окончательно, мы были уже поддатыми. Меня немного отпустило после боя, а то внутри – как стальная сжатая пружина. Лечить я людей привык за свою жизнь, а не отбирать эти жизни, пусть и защищаясь.
На кухне зашевелились кухарки.
– Пойдём, Юра, перекусим, день хлопотный будет.
Мы поели вчерашних пирожков с вязигой, доели варёную куриную полть, запив всё сытом, и вдвоём направились к городской страже. Уходя, Авдей предупредил прислугу – во двор не выходить.
Пока шли, Авдей вдруг вспомнил:
– Мне холоп рассказал давеча, что вроде длань людскую во дворе нашли? Было?
– Было, Авдей, тебя беспокоить не стал. Прошлой ночью тати лезли, одного убил, второму руку отрубил.
– Мне почто не сказал?
– Зачем попусту беспокоить.
Авдей резко остановился, я ткнулся в него.
– Я хозяин в доме, за всё отвечаю, всё поэтому знать должон. Запомнил?
– Извини, Авдей, не подумал.
– То-то. А где вчерашний убитый?
– Так его раненый утащил.
Авдей захохотал; смеялся долго, вытирал выступившие слёзы.
– У вас в Москве все такие? Или ты один такой?
– Наверное, один, Авдеюшко.
– Ладно! – Купец похлопал меня по плечу. – То хорошо, что службу справно несёшь, вчера двоих татей порешил, сегодня – пятерых норманнов. Вижу – не зря деньги плачу, глаз у меня на людей верный. Все тебя после плена нашего искали, но нашёл один я. Во я какой!
Молодец, Авдей! – решил подыграть я.
Купец горделиво выпятил грудь и шагал важно.
В управе к сообщению отнеслись спокойно: писец записал в пергамент, буднично сказал, чтобы мы вывезли убитых.
– Куда? – изумился я.
– Да к норманнам, на пристань.
Авдей недовольно поморщился – опять расходы, но нанял возчика с подводой и пару амбалов для погрузки. Тела амбалы шустро сложили на подводу, не выказав ни тени брезгливости – не впервой, что ли? Но вот доставать пятого из сточной канавы отказались, и лишь полушка от Авдея сверх оговоренной суммы заставила их спуститься в вонючую канаву и вытащить убитого.
По Правде – всё оружие побеждённых доставалось победителю, но мародёрничать я не стал, не снимал шлёмов и кольчуг и уложил в повозку мечи убитых.
– Юрий, это же железо, на торгу хорошие деньги за мечи взять можно, – увещевал Авдей.
– Нет, – категорично ответил я.
Авдей благоразумно не пошёл на пристань. А мне деваться было некуда, пошёл впереди подводы. Встречные с удивлением глядели на страшную процессию, делились друг с другом соображениями. Так, в сопровождении зевак мы и прибыли на пристань. У драккара стоял норманн.
– Конунга позови. – Норманн открыл было рот, но, увидев груз на подводе, исчез на судне. Тут же появился их вождь, легко спрыгнул с борта на причал. Увидев убитых, помрачнел, заиграл желваками на скулах.
– Кто их?
Я взглянул ему в глаза. – Я.
– Один?
Я кивнул.
Конунг подошёл к подводе, оглядел убитых.
– Оружие не взял?
Я покачал головой, что говорить – всё и так видно.
– Это хорошо, Один их примет, они погибли, как воины, с оружием в руках.
Конунг повернулся ко мне, протянул руку. Я мгновение поколебался, но пожал. Ладонь была жёсткая, шершавая от весла, рукопожатие – сильным.
– Мы уходим, больше не беспокойся.
А что ему ещё остаётся? Шесть воинов бесславно погибли, о них не сложат висы или саги, они не привезут богатые трофеи, их родственники спросят с конунга, – что ему отвечать? Я его понимал.
Норманны погрузили тела убитых на корабль, и драккар отчалил. Толпа восторженно взревела и заулюлюкала. Меня подхватили и потащили в корчму. Как я не старался пить меньше, пропускать тосты, но к вечеру не устоял.
Проснулся в своей постели. Голова разламывалась, штормило. Рядом с постелью, на лавке стоял кувшин с рассолом – не иначе, кухарки позаботились. Я с удовольствием приложился, вроде полегчало. Мочевой пузырь заставил встать. Когда я проходил мимо кухни, выскочила кухарка.
– Как я пришёл, что-то не помню.
– Он пришёл! Да тебя принесла толпа пьянющих мужиков, два раза уронили с крыльца, мы уж боялись, что убьёшься. Требовали вина на посошок, еле Авдей, дай Бог ему здоровья, их выпроводил. Сабля вот твоя в углу стоит – забери.
Вот это да, давненько я так не пил; всегда сам дорогу домой находил, на автопилоте, а тут так опозорился.
Умылся, забрал саблю. Вояка хренов, самого бесчувственного принесли, оружие на кухне. Совсем совесть потерял, распустился, где осторожность?
Так, ругая себя последними словами, забрался снова в постель. После рассола стало полегче, но всё равно штормило, голова слегка кружилась, при одном воспоминании о выпивке начинало мутить.
Заглянул Авдей. – Ну, герой, живой?
– Живой, – тусклым голосом ответил я.
– Надо же, норманны не свалили, а от кувшина вина в беспамятство впал. Коли богатырь в бою, так и в корчме богатырём быть должон.
– Извини, Авдей, не богатырь я, не дорос.
– Да нет, брат, о тебе только и разговоров в Новгороде, ко мне подходят, за руку здороваются, узнают – что да как.
Купец явно был доволен повышенным вниманием.
