Дмитрий Полетаев - Форт Росс
— Понимаю тебя! — протягивая Фимке руку, произнес Дмитрий. — Ну что ж, тогда бывай…
Но Фимка, будто вдруг что-то вспомнив, схватил руку Дмитрия и повернулся к Марго, вовлекая ее тоже в беседу.
— Слушайте, ребята, оставьте мне «Полароид», а? — с надеждой в голосе и вертя головой от одного к другому, выпалил Фимка. — Я тут… аккуратно!
— Ну, смотри, — доставая из сумки фотоаппарат, усмехнулась Марго. — Чуть что — сам знаешь! Хоть съешь, а чтобы никакая археологическая экспедиция потом не нашла…
— Не извольте сомневаться! — обрадованно воскликнул Фимка, хватая аппарат и с удовольствием поигрывая им в руке.
— Слушайте, ребят, — вмешался Дмитрий, — а давайте без шуток договоримся, где ты его, Фима, для нас припрячешь!
— Точно! — обрадовался Фимка. — Слушай сюда…
Несмотря на старания Дмитрия, прощались друзья еще долго. Присоединившаяся к ним Песня Ручья подлила масла в огонь, и девушки даже всплакнули, как полагается.
Наконец Фимка махнул в последний раз на прощание рукой и поскакал со своей принцессой к «своим». Больше он уже не оглядывался — наверное, чтобы не выказать своих чувств. Через мгновение и он и остальные всадники, двигаясь в сторону индейской деревушки, скрылись вдали.
Всхлипывая, Марго прижалась к Дмитрию, и ребята еще долго стояли на опустевшей дороге, застыв в объятиях. Пока Дмитрий не нажал на кнопку айфона…
Глава сорок пятая
Лета 1825-го, декабря 15-го. 11 часов утра. Санкт-Петербург. На следующий день после восстания.
Над скованной морозом Невой мрачно зависло низкое зимнее солнце. Солнечный лучик, случайно вырвавшийся из морозной мглы, коротко и как бы нехотя блеснул иглой адмиралтейского шпиля и сразу же вновь спрятался за свинцовую тучу.
Площадь перед Зимним дворцом являла собой картину абсолютного хаоса. Строящиеся в каре в одном месте и распадающиеся в другом ряды военных. Стук копыт по брусчатке адъютантских лошадей. Ржание, свист городовых, беготня, ругань теснимых и попадающихся под руку прохожих. Силой останавливаемые у сооруженных на скорую руку баррикад гражданские кареты. Невообразимая сумятица! Город был словно на осадном положении.
Застывший, как на параде, по приказу какого-то не в меру ретивого начальника и, по-видимому, забытый взвод барабанщиков в характерных для Преображенского полка зеленых мундирах с красными обшлагами рукавов самозабвенно рассекал дробными очередями сухой морозный воздух.
Не обращая внимания на царившую вокруг него сутолоку, по набережной Мойки шагал мужчина. Его ноги, обутые в ботфорты, невольно подстраивались в шаге под барабанную дробь. Поверх военного мундира подпоручика Саперного полка на мужчину был накинут длинный плащ военного образца.
Поравнявшись с большим четырехэтажным домом в стиле русского классицизма с белыми колоннами коринфского ордера, поддерживавшими выступающий фронтон здания, мужчина остановился.
Задрав голову вверх, он некоторое время взирал на внушительную надпись из золоченых букв: «Российская Американская Компания». Немного постояв, он пересек проезжую часть и вновь задержался перед небольшой бронзовой табличкой у двери, гласившей: «Редакция альманаха „Полярная звезда“».
Потоптавшись в нерешительности перед дверью, человек в ботфортах наконец громко постучал в дверь. Ему никто не ответил. Подождав некоторое время, мужчина толкнул дверь, которая оказалась незапертой, и быстро вошел внутрь.
Оказавшись внутри, Дмитрий плотно притворил за собою дверь и замер. Сердце с такой силой колотилось у него в груди, что ему казалось, будто его удары гулко разносятся по всему опустевшему дому.
Мраморная лестница широким пролетом взмывала вверх. Наконец совладав с собой, Дмитрий стал медленно по ней подниматься. Оказавшись на втором этаже, он остановился перед дверью, на которой была прибита табличка: «Приемная Его Превосходительства Управляющего Делами РАК, г-на Рылеева К. Ф.».
Дмитрий осторожно постучал. Дверь открылась сама…
В глубине просторного кабинета, спиной к двери и лицом к камину, сидел человек. По тому, как он вздрогнул, было понятно: он осознавал, что в комнате больше не один. Однако он не спешил поворачиваться навстречу своему гостю. Вместо этого человек склонился к камину и пошевелил кочергой ворох горевших в нем бумаг. Огонь, потрескивая, с новой силой принялся за толстые папки.
Дмитрий молчал, силясь проглотить подступивший к горлу ком. Наконец мужчина встал, медленно поставил в угол кочергу и повернулся к вошедшему. На Дмитрия с интересом глядел невысокий молодой человек с большими серыми глазами.
«Похож», — неизвестно почему пронеслось в голове у Дмитрия. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Рылеев был бледен, но спокоен. Наконец он произнес нарочито медленно:
— Я все знаю… Дмитрий Сергеевич.
Дмитрий продолжал молчать. В первую секунду до него не совсем дошло происходящее — настолько оно было неожиданным, настолько не укладывалось в рамки какой-либо логики. Когда же в его сознании улеглись произнесенные Рылеевым слова, Дмитрию показалось, что он сейчас потеряет сознание… Если оно, конечно, уже не покинуло его. От изумления он продолжал молчать.
Усмехнувшись уголками рта, Рылеев сделал шаг к столу.
— Мне все поведал ваш… коллега.
При этом Кондратий Федорович взял со стола какой-то конверт и протянул его Дмитрию.
— Как… как… Ка-а-кой «коллега»? — наконец выдавил из себя свистящим шепотом Дмитрий.
Вместо ответа Рылеев сделал два шага навстречу незваному гостю и вновь протянул Дмитрию конверт.
— Он просил передать вам вот это… Сказал, что вы все поймете…
Конверт был скреплен, как и полагается, сургучной печатью. Презирая себя за то, что никак не получалось остановить предательское дрожание рук, Дмитрий взял конверт. В сущности, это был не конверт, а втрое сложенный лист бумаги, скрепленный печатью посередине на манер конверта. Дрожащими пальцами Дмитрий наконец справился с печатью.
Ко внутренней стороне листа обычным скотчем из современного канцелярского магазина была приклеена визитная карточка. Под тисненным золотом российским двуглавым орлом, который был почему-то без короны — успел обратить внимание Дмитрий — и держал в когтях перевернутые песочные часы, стояла лаконичная надпись: «СИНИЦЫН БОРИС БОРИСОВИЧ, ПОЛКОВНИК ФСВ».
И уже под визиткой, на самом листе бумаги, от руки было приписано:
«Уважаемый Дмитрий Сергеевич, пожалуйста, когда „вернетесь“, позвоните по этому телефону».
