Вера Космолинская - Смех баньши
Едва я это сделал, весь корабль сотрясся как чашка с игральными костями. Не ожидая ничего подобного, я едва удержался, вцепившись в край стола, ввинченного в стену. Тихий мерный гул двигателей сменил свой ровный еле слышный тон на какой-то обрывчатый и более пронзительный, где-то завыла сирена. Приемник слетел со стола и, ударившись в противоположную стену, раскололся. Рассыпались и другие мелкие предметы; их было немного. Космический корабль, как-никак — большая часть находящегося на борту надежно зафиксирована тем или иным образом, на всякий случай. Что-то случилось с температурным режимом — вдруг дохнуло холодом, потом жаром, потом, как будто, все успокоилось. В коридоре кто-то пробежал, что-то защелкало, донеслись отрывистые выкрики, похожие на команды, и все опять стихло.
— Ничего себе, — пробормотал я. — Что, накаркал «транспортное происшествие» себе на голову? — И с очень странным чувством обнаружил, что правая рука сама скользнула к рукоятке мелкокалиберного бластера, полагавшегося нам по игре в полувоенный объект. Толку от него было немногим больше, чем от придворной шпаги, но все равно проверив, насколько хорошо он извлекается из кобуры, я вскочил на ноги и, осторожно придерживаясь за идущий вдоль стены поручень, поскорее добрался до двери. Ведь в чрезвычайных ситуациях пассажирские каюты часто блокируются, превращаясь в самостоятельные спасательные капсулы. С легким щелчком дверь убралась в сторону, и я выглянул в коридор. Он был пока пуст. Только в конце его стоял очень молодой и нервничающий парень в униформе транспортной охраны, и явно не знал, что он тут делает. Поставили, вот и стоит. Но об общем положении дел он наверняка имеет большее представление, чем я.
— Эй, — окликнул я его беззаботно-дружелюбным тоном. — Что это было?
Послышались еще щелчки и начали отворяться двери и других кают. Прочим пассажирам тоже было интересно, с какой такой стати они вдруг ощутили себя горошинами в погремушке. Особенно обозлена была потрясающе эффектная чернокожая сирианка — ее сверкающий всеми цветами радуги наряд оказался густо обсыпан пудрой, а флакончик с лаком для ногтей она поймала уже тогда, когда он, будучи открытым, свалился ей в декольте, где лак и высох, согласно обещаниям производителя «со сверхсветовой скоростью». Пострадавшая рвала и метала, и грозилась подать на компанию в суд с целью возмещения морального ущерба. Другой пассажир случайно отдавил лапу своей уткособаке, и та больно ущипнула его зубастым клювом. Владелец посчитал, что именно экипаж судна виновен в том, что он снял с животного намордник. Животное истошно крякало. В разгар возмущения корабль тряхнуло еще раз, и кое-кто, для кого первый раз пошел не впрок, оказался на полу. Мимо, отчаянно вереща, пронесся маленький попугайчик, в котором, по издаваемым звукам, любой узнал бы представителя запрещенного к добыче карликового малинового экваториального марсианского баньши. Попугайчик с размаху врезался в переборку и с похоронным стуком шлепнулся на пол, откинув перепончатые лапки. А ведь сколько уже предупреждали — марсианские баньши не переносят космических перелетов.
— Небольшие технические неполадки, — объявил охранник тоном преисполненной чувства долга робота-стюардессы и с такими же остекленевшими глазами. — Устранение их займет какое-то время! Советую всем пойти к себе и пристегнуться в амортизационных креслах…
Его перебил искусственный женский голос, доносящийся из динамиков и повторяющий эту же речь почти слово в слово.
Пассажиры, ворча, отправились пристегиваться, решив, что при такой тряске им придется плохо. На трупик попугайчика прав никто не заявил. Естественно.
Я выбрался в опустевший коридор и, придерживаясь за поручень, приблизился к охраннику.
— Что-то эти технические неполадки больше напоминают обстрел, — заметил я с самым беспечным видом.
Парнишка нервно оглядел меня, не зная, как бы лучше послать подальше.
— Вернитесь к себе, пожалуйста.
— И не упрашивайте. В таких случаях у меня обостряется клаустрофобия. — Я глянул на дохлого попугайчика. Глазки закрыты синей пленкой, клювик открыт в беззвучном писке. Первая невинная жертва. — Вы, случайно, не перевозите какую-нибудь контрабанду? Из-за чего вас могла бы, скажем, обстреливать полиция?
Он вытаращил глаза в священном негодовании.
— Господи! Конечно, нет!
— А может быть, конкуренты решили, что вы им надоели?
— Послушайте, я не должен с вами разговаривать! Безопасность судна — это дело транспортной охраны!
— Кто бы спорил? Просто интересно. В конце концов, если мы избежим опасности, значит, все в порядке. А если нет, то вместе унесем секрет в могилу. Так что там? Полиция, коварные конкуренты, злобные кредиторы, должники?
Парень невольно нервно усмехнулся и чуточку расслабился, решив по моей болтовне и улыбке, что я не начну биться в истерике, даже узнав правду.
— Ну хорошо, — он понизил голос до шепота. — Только не сейте панику. Это пираты.
— Что? Вы серьезно?
— Угу. Вынырнули из гипера почти у нас перед носом. А ведь тут пока зона к этому запрещенная. И первым делом вывели из строя один из наших двигателей.
— Странно. Я думал, в этом секторе их никогда не бывает.
— Я тоже так думал, — почти простонал мой собеседник.
— И какие у нас шансы?
— Да вы что, нарочно издеваетесь? — выдав тайну и переложив ее бремя на мои плечи, бедняга начал совсем расклеиваться. — Они вооружены как настоящий военный корабль! Мы можем только вести переговоры, которые нам навязали, и тянуть время, пока не появится полицейский патруль. Наверное, в этом секторе пиратов быстро засекут. А может, и нет — их тут слишком давно не было. И в любом случае, если мы не договоримся, они могут успеть нас уничтожить и опять совершить прыжок в безопасное место!
— Да… «Велик космос, черно пространство между звездами», — пробормотал я цитату из стиха, известного так давно и ставшего штампом, что никто уже не помнил автора.
Корпус корабля завибрировал, что-то отдаленно заскрежетало.
— Они пристают, — пробормотал себе под нос молодой охранник. — Не знаю пока, на чем мы поладили и поладили ли вообще. Но, наверное, поладили. Ведь так-то они нас взорвать уже не могут…
«Если это вообще пираты», — подумал я. Доверие к людям не самая сильная моя черта.
Мелодичный голос в динамиках, перекрывающий шипение блокируемых кают, попросил всех сохранять спокойствие. Я почувствовал, что поручень под моей рукой стал скользким.
Приемник в ухе охранника ожил и зашипел. Тот невольно поднял к нему руку, вслушиваясь, потом затаил дыхание и бросил на меня быстрый, одновременно испуганный и оценивающий взгляд.
