Марина Алексеева - Снова королевский дуб
— Читайте, маркиз, пока я добрый, — предложил Поль.
— Можно? — спросил Жан.
— Даже нужно, — ответил Шатильон, — И, кстати, есть еще постскриптум. На другой стороне листа, господин и госпожа де Лавальер. Хорошего понемножку.
— Но, если письмо из Алжира, Ролан де Линьет в Алжире? Почему такой странный обратный адрес — "ПАРИЖ-100"?
— Почта-то секретная, мадемуазель! Да, Ролан там. За морем. Мой друг — барабанщик при Штабе Бофора. Я не верил, что у него получится! Если бы я знал… Мы сбежали бы вместе!
— Но Ролан еще совсем ребенок, — с ужасом сказала Луиза, — Боже мой! Жан! Ты слышишь?!
— Слышу, и восхищаюсь юным де Линьетом, — вздохнул маркиз де Лавальер, — Везет же людям!
— Какие вы глупые! — всплеснула руками Луиза, — Чему вы завидуете? В Алжире начинается очень опасная война. Враги нашей страны коварны и жестоки. Мне было очень страшно, когда я была маленькой и…наши… воевали с испанцами. Но эти, новые враги — еще страшнее! Сам Д'Артаньян очень встревожен. Он очень переживает за… людей Бофора. А вы, глупые авантюристы, завидуете мальчику Ролану. Я каждый день молюсь за них, а вы…
— О, только без слез, Луизон!
— Не надо хныкать, м-ль, бофоровцы вооружены до зубов!
— А Ролану, раз на то пошло, Людовик пошлет свои детские доспехи, которые Его Величество носил во время фрондерских войн.
Мне король показывал. Ролану как раз впору будут. С подкреплением. По секретному адресу «ПАРИЖ-100», — сказал Жан.
— Прочтите постскриптум, мадемуазель! — виконт де Шатильон перевернул лист.
— Автор постскриптума тот же? — тихо спросила Луиза.
— Тот же! — ответил Поль.
"Он меня не простил", — прошептала Луиза. Жан вздохнул.
— Мое условие неизменно — читайте в моих руках.
— Не будете ли вы так любезны объяснить, господин де Шатильон, почему такое странное условие? — с легкой иронией спросила Луиза.
— Извольте, мадемуазель де Лавальер, объясняю. Если я отдам вам письмо в руки, вы можете заныкать его… понимаете куда? За корсаж, как это сделала когда-то ваша так называемая подружка!
— Что вы имеете в виду, виконт? — удивилась Луиза.
— Мадемуазель, здесь, в нашем Штабе можно говорить свободно. Я позволю себе напомнить вам, как весенним утром в башенке замка Блуа, мартышка Монтале, опередив виконта де Бражелона, засунула в свое декольте ваше письмо, адресованное виконту.
— Откуда вам это известно? Нас тогда было трое в комнате — Рауль, Монтале и я. Рауль не стал бы болтать об этом. Я тоже никому не говорила. Остается Монтале.
— Железная логика! — засмеялся Шатильон, — Но ваша бывшая подруга не мне говорила об этом. Я подслушал разговор Монтале с Атенаиской под тем же знаменитым королевским дубом.
— Но это было так давно, — сказала Луиза.
— Давно? Совсем недавно! Вот почему я и увел вас оттуда. Я слышал всю беседу этих сплетниц. И вам это нужно знать. Они сплетничали часа два, всем кости мыли! Всем досталось! У меня даже рука затекла, пока я там прятался. Так вот, знайте, Монтале уже тогда положила глаз на виконта. Я не буду вам пересказывать всю их тупую болтовню, но Монтале очень обозлена на него. И на вас, маркиз, тоже. А вы-то, мадемуазель де Лавальер, считали эту шалаву своей подругой!
— Увы, — вздохнула Луиза, — Мы были так дружны когда-то. Я очень любила Ору де Монтале.
— А скажите, положа руку на сердце, вы хотели бы, чтобы ваша бывшая подруга вышла замуж за виконта де Бражелона? Или за присутствующего здесь господина маркиза, Жана-Франсуа де Лавальера? Монтале веселая девица, та еще хохотушка. С такой женой не соскучишься. Весело будет с такой женой маркизу? Или виконту?
— Нет! — воскликнула Луиза, — Только не это! Вы правы — ни Раулю, ни Жану я не пожелала бы такой жены.
— Видите! Значит, в вашей дружбе с самого начала что-то было не так, — сказал Шатильон.
— Абсурд! — фыркнул Жан, — Это ты загнул, малой! Я — и Монтале! Кошмар! Рауль — и Монтале! Бред сивой кобылы! Пусть и не мечтает, стерва! С такой особой как Монтале, не при Луизе будь сказано, можно только… забавляться.
— Что и делает господин де Жюссак, — лукаво сказал виконт де Шатильон, — Но, конечно, жениться на ней и не думает. Ну — постскриптум от Ролана де Линьета!
"P.S. Чтобы Вам, мадемуазель, было ясно, на что способна ваша Монталиха, посылаю вам страшилку собственного сочинения:
Юной Луизе в бокал лимонада
Фрейлина всыпала пригоршню яда.
Ора в миледи играть захотела,
В Сене нашли безголовое тело.
Старый палач постарался на славу,
Но не дознался, где прячут отраву.
…А за нас не беспокойтесь! У нас все идет отлично! Р.".
Прочитав постскриптум, Жан де Лавальер захохотал. Луиза улыбнулась, качая головой.
— Ролан де Линьет — парень с буйным воображением! — смеясь, сказал маркиз де Лавальер, — Куда этой мартышке до миледи! Не тянет, не бойся, Луизон!
— Я и не боюсь, вот еще! — насмешливо сказала Луиза, — Страшилка забавная, но я согласна с Жаном. Не тот уровень. Миледи обиделась бы, что ее сравнивают с какой-то жалкой интриганкой.
— Вы сказали, мадемуазель де Лавальер. Жалкая интриганка, которая никогда не будет ни маркизой, ни виконтессой. Наконец-то вы поняли! А теперь, господин и госпожа де Лавальер, ваш покорный слуга, виконт де Шатильон, торжественно сжигает послание своего друга, Ролана де Линьета, барабанщика при Штабе господина де Бофора и самого молодого члена Пиратского Братства!
— Вы так от нас не отделаетесь, Поль де Шатильон! Ведь Ролан что-то писал и вам лично, не так ли?
— Разумеется, — сказал паж, — Но то, что писал мне мой друг, не подлежит огласке. Извините, м-ль де Лавальер. Я не могу поведать вам содержание письма Ролана.
— Почему? — спросила Луиза.
— Я дал вам прочесть письмо Ролана, вам мало? У Пиратов Короля-Солнца все идет отлично — вот и радуйтесь!
— Я хочу знать подробности!
— Извините — не могу удовлетворить ваше любопытство.
— Любопытство? — обиделась Луиза, — Как вы можете так говорить! Это не любопытство…
— Не и не любовь, не так ли? — сказал Поль.
— Тревога! Понимаете вы или нет? Ужасная тревога! Жан! Скажи ему!
— Луизон, у них там, правда, все в порядке, — сказал Жан, — Я знаю наверняка. Мне тоже пришло письмо из Алжира.
— От Рауля?
— Нет. От Шарля-Анри де Суайекура. Понимаешь, сестричка, Пираты Короля-Солнца как бы не существуют. Ведь военные действия еще не начались.
— Но они же действуют! И в очень опасных условиях. А ты, Жан, тоже хорош! Получил письмо оттуда, и мне ни слова!
