Александр Дюма - Корсиканские братья
— Да, но тем не менее именно в этом самом доме с зубцами и машикулями, где мы с матерью храним четырехсотлетние традиции семьи, французский дух отыскал моего брата, отнял его у нас и отправил в Париж, откуда он к нам вернется адвокатом. Он будет жить в Айяччо, вместо того, чтобы жить в доме своих предков, он будет защищать кого-то в суде, если у него хватит таланта; он, возможно, будет именоваться королевским прокурором и будет преследовать бедолаг, которые прикончили кого-нибудь, как говорят у нас, перестанет отличать тех, кто вершит правосудие от простых убийц, как это вы сами недавно сделали; он будет требовать от имени закона головы тех, которые, должно быть, сделали то, что их отцы сочли бы за бесчестье не сделать. Божий суд подменит людским. И однажды, когда он приготовит чью-нибудь голову для палача, он поверит, что служил стране и внес свою лепту в храм цивилизации… как говорит наш префект… О, Боже мой, Боже мой!
И молодой человек возвел очи к небу.
— Но, — ответил я ему, — вы же прекрасно понимаете, что Господь хотел все уравновесить и поэтому сделал вашего брата последователем новых принципов, а вас — приверженцем старых обычаев.
— Но кто меня убедит, что мой брат не последует примеру своего дяди, вместо того, чтобы последовать моему примеру? И что я сам окажусь достойным рода де Франчи?
— Вы? — удивленно воскликнул я.
— Да, Боже мой, я. Хотите, я вам скажу, что вы приехали искать в провинции Сартен?
— Говорите.
— Вы приехали сюда, охваченный любопытством светского человека, художника или поэта: я ведь не знаю, кто вы, я вас об этом не спрашиваю, вы нам скажете об этом, покидая нас, если захотите; или, будучи нашим гостем, вы сохраните молчание: вы абсолютно свободны… Итак, вы приехали в надежде увидеть какую-нибудь деревню, охваченную вендеттой, познакомиться с каким-нибудь колоритным разбойником, наподобие того, которого описал господин Мериме в «Коломбе».
— Но мне кажется, что я не слишком уж ошибся, — ответил я, — или я плохо рассмотрел, или ваш дом — единственный в селении, который не укреплен.
— Это доказывает, что я тоже начал отступать от традиций; мой отец, дед, мои самые древние предки приняли бы участие в одной из враждующих группировок, которые вот уже десять лет борются между собой в нашем селении. И знаете, какую роль я отвел себе здесь, среди оружейных выстрелов, ударов ножей и кинжалов? Я судья. Вы приехали в провинцию Сартен, чтобы увидеть разбойников, не так ли? Вот и хорошо, пойдемте со мной сегодня вечером, я вам покажу одного из них.
— Как! Вы позволите мне сопровождать вас?
— Да, если это вас позабавит, это будет зависеть только от вас.
— Отлично! Я с большим удовольствием соглашаюсь.
— Месье очень устал, — сказала мадам де Франчи, бросив взгляд на сына, как если бы она разделяла стыд, который он испытывал, видя, как приходит в упадок Корсика.
— Нет, мама, нет, напротив, нужно чтобы он пошел, и если в каком-нибудь парижском салоне при нем заговорят об этой ужасной вендетте и об этих беспощадных корсиканских бандитах, которые еще наводят страх на маленьких детей в Бастиа и Айяччо, по крайней мере он сможет пожать плечами и сказать, что он там был и сам видел.
— А по какой причине началась эта грандиозная ссора, которая насколько я могу судить из того, что вы мне сказали, готова прекратиться?
— О! — воскликнул Люсьен. — Разве имеет значение причина, вызвавшая ссору. Важно то, к чему она приводит. Ведь если человек умирает, даже из-за пустяка — от укуса пролетевшей мухи, например, — все равно он мертв.
Я видел, что он не решается сказать мне о причине этой ужасной войны, которая вот уже десять лет опустошает селение Суллакаро.
Но чем дольше он молчал, тем настойчивее я становился.
— Однако, — сказал я, — у этой распри была какая-то причина. Это тайна?
— Боже мой, нет. Все это началось между семьями Орланди и Колона.
— Почему?
— Потому что однажды курица сбежала с птичьего двора Орланди и перелетела во двор семьи Колона.
Орланди потребовали свою курицу, Колона настаивали, что это была их курица.
Орланди угрожали Колона, что отведут их к мировому судье и заставят присягнуть там.
Но старушка-мать, которая держала курицу, свернула ей шею и бросила ее в лицо своей соседки, говоря:
— Если она твоя, на, жри ее.
Тогда один из Орланди поднял курицу за лапы и хотел ударить ту, что бросила ее в лицо его сестры. Но в тот момент, когда он поднял руку, мужчина из семьи Колона, у которого было заряженное ружье, выстрелил в упор и убил его.
— И сколько жизней поплатились за эту ссору?
— Уже девять убитых.
— И все это из-за несчастной курицы, которая стоит двенадцать су.
— Несомненно, но я вам уже говорил, важен не повод ссоры, а то, к чему она приводит.
— И так как уже есть девять убитых, то нужно, чтобы был и десятый?
— Но вы видите… что нет, — ответил Люсьен, — поскольку я выступаю в качестве судьи.
— И, конечно, по просьбе одной из двух семей?
— Да нет же, это из-за моего брата, с которым разговаривал министр юстиции. Интересно, какого черта они там в Париже вмешиваются в то, что происходит в какой-то несчастной деревне на Корсике. Это префект сыграл с нами такую шутку, написав в Париж, что, если я захотел бы произнести хоть слово, все это закончилось бы как водевиль: свадьбой и куплетами для публики. Поэтому они обратились к моему брату, а тот сразу воспользовался случаем и написал мне, что поручился за меня. Что ж вы хотите! — добавил молодой человек, поднимая голову. — Никто не может сказать, что один из де Франчи поручился словом за своего брата, а брат не удостоился его выполнить.
— И вы должны все уладить?
— Боюсь, что так.
— И, конечно, сегодня вечером мы увидим главу одной из двух группировок?
— Совершенно верно. Прошлой ночью я встречался с противоположной стороной.
— Мы нанесем визит Орланди или Колона?
— Орланди.
— А встреча назначена далеко отсюда?
— В руинах замка Висентелло д'Истриа.
— Да, действительно… мне говорили, что эти руины находятся где-то в округе.
— Почти в одном лье отсюда.
— Таким образом, у нас в запасе сорок пять минут.
— Чуть больше.
— Люсьен, — сказала мадам де Франчи, — обрати внимание, что ты говоришь только за себя. Тебе, родившемуся в горах, действительно потребуется сорок пять, минут, но месье не сможет пройти там, где ты собираешься идти.
— Действительно, нам потребуется по крайней мере часа полтора.
— Не следует терять время, — сказала мадам де Франчи, бросив взгляд на часы.
