Станислав Иродов - Мангуп (СИ)
Со всех сторон на Теодорика кинулись английские солдаты, пытаясь спасти своего командира. Теодорику пришлось отражать атаку сразу десятка насевших на него англичан. Спаи Илья сражался рядом, помогая Теодорику. Остальные несколько отстали.
На какое-то мгновение среди мелькания клинков Тео увидел впереди неприкрытый бок лошади рыцаря, и в отчаянной попытке достать его, вонзил шпоры в бока своему скакуну. Конь рванулся вперёд, опрокинул нескольких англичан, и ударил длинным шипом нагрудника прямо в сердце кобылы рыцаря. Та пошатнулась, замерла, а потом рухнула на землю, придавив всадника, и её копыта в агонии били воздух. Мечи англичан со всех сторон обрушились на Теодорика, и только чудом он всё ещё оставался невредимым, обороняясь бешено, с невероятной скоростью и силой.
На помощь Теодорику подоспели его друзья. Наконец, им удалось потеснить неприятеля. Сражение продолжалось. В круговерти битвы Тео забыл о всаднике в богатых доспехах. Перед ним возникали новые противники, и его стремительный меч всюду нёс смерть, словно был Теодорик её посланцем.
Под непрекращающимся напором тяжёлой конницы, англичане пятились, но продолжали сражаться. В это время подоспели французские лучники, отряд которых был сформирован из беглецов Сен-Лорена. Сотни стрел взмыли в воздух, обрушились на задние ряды англичан. Щиты, доспехи, тела врагов словно обрастали щетиной. А со стороны лагеря на английских солдат тоже летели стрелы, болты, картечь, потом раздались звуки флейты, забили барабаны, и французская пехота Жана Бюро пошла в атаку.
Не выдержав удара пехоты, англичане начали массово бросать оружие и бежать к реке, срывая с себя на бегу тяжёлые доспехи.
Теодорик придержал коня. Палило солнце. Пот от жара раскалённой стали заливал глаза. Но не жажда, не пот, не усталость сдержали его. Теодорик не любил разить бегущего противника. Только глаза в глаза, сталь против стали. За откровенную страсть рубить спины бегущих, он презирал татар, союзников, с которыми не раз ходили феодориты против общих врагов.
Теодорик крикнул своим воинам, чтобы они прекратили преследование неприятеля, потом медленно въехал в реку, опустил меч в воду, смывая с лезвия кровь, и, подняв забрало, плеснул на разгорячённое лицо горсть воды.
Избиение англичан продолжалось. Оно длилось до вечера.
Когда солнце коснулось горизонта, была дана команда доложить о потерях. Подъехал Илья вместе с Пьетро Боссо.
– У нас есть погибшие?– спросил Теодорик у Ильи.
– Нет. Два человека легко ранены. Им уже оказана помощь.
– А у вас?– обратился Тео к Пьетро Боссо.
– Трое погибших.
– Жаль ребят!! Поехали со мной на доклад к командиру.
Когда они подъехали к группе старших офицеров, Теодорик увидел на земле тело того самого рыцаря, лошадь которого свалил его конь. Шлем с головы был сорван, и седые волосы рыцаря окрасились кровью от чудовищного удара.
– Кто это?– спросил Теодорик у Жана Блуа-Пентивьера через Пьетро.
– Британский Ахилл, граф Шрусбери Джон Тальбот.
– Я встретил его на поле боя. Он отказался сражаться. Почему?
– Граф раненым был взят в плен в битве при Пате 25 лет тому назад. Король за доблесть графа освободил его без выкупа, и Джон Тальбот дал слово никогда больше не обнажать свой меч против подданных короля.
– Хорошо, что не мой меч убил столь достойного и пожилого рыцаря. Мир праху его!
– Графу исполнилось 80 лет. Такая победа уже никого прославить не может.
– Я его не убивал. Кто тогда его убил?
– Джон Тальбот много часов пролежал, придавленный весом павшей лошади, а лучник Мишель Перуни, ополченец, узнал его и зарубил топором.
– Сожалею, но это мой конь убил его лошадь, а значит, я причастен к смерти славного рыцаря.
– Действительно жаль. Кстати, в этом бою погиб и сын графа. Их похоронят вместе. Это единственное, что я могу сделать для такого достойного человека.
Солнце спряталось за лесистые холмы. Тео уже знал о потерях: погибло около 200 французов и более 3500 англичан.
Сдался Кастийон. 19 октября, после высадки французского десанта, капитулировал гарнизон Бордо. Окончилась Столетняя война. Дело, начатое Орлеанской Девой, завершилось.
Феодориты, получив обещанную сумму денег, переждали зиму во Франции, а с наступлением лета отправились на свою далёкую Родину.
Добравшись до восточной границы Священной Римской империи, дальше решили ехать напрямик. Земли друзей — Крымских татар, были степью с редкими перелесками и лугами, на которых встречались улусы в несколько десятков крытых камышом татарских хижин из тонких деревьев, обмазанных глиной и навозом. На лето татар в хижинах оставалось мало. Опасаясь Орды Ахмата, они откочевывали за Перекоп в круглых, крытых войлоком кибитках, запряжённых медлительными, как сама жизнь в этих знойных степях, волами, вместе с женами, детьми, рабами, овцами и верблюдами.
На степных дорогах иногда встречались чумаки - малороссы из русских украинных городов. На высоких возах, с впряжёнными волами, они перевозили соль с Сиваша. Одежда малороссов напоминала одежду крымских татар. Широкие шаровары как у татар, цветные пояса – почти копия татарских кушаков поверх белой свитки или короткой безрукавки, а на голове, несмотря на жару, бараньи шапки, похожие на татарские. И само лицо с черными усами, подстриженными бородами и тёмными глазами тоже было почти татарским. Некоторые малороссы брили головы. Бритая голова и свисающий хохол — «селёдка», делали их похожими на янычар. Кто у кого перенял эту странную моду, Теодорик не знал. Когда-то он слышал, что так отмечали себя в древности русские князья германской крови, но сам этих своих древних предков готов-русов не видел, поэтому, не знал достоверно.
Вскоре, отряд Теодорика въехал без происшествий через перешеек с крепостями на нём в Тавриду, бывшую землю Дори, а ныне татарский Крым.
В степи паслись стада верблюдов, а в татарских селениях феодоритов угощали кумысом и язьмой — кислым творогом с водой, от которой его молодую жену стошнило. Татары не обиделись на молодую ромейку, а только смеялись и предлагали ей попробовать напиток ещё.
Наконец, отряд благополучно пересёк границу княжества Феодоро. Наступила ночь, но никто не желал останавливаться на ночлег: все единодушно решили ехать в темноте.
Вскоре отряд разделился: некоторые последовали за Теодориком в Шиварин, а остальные направились дальше, к столице.
После длинного крутого подъёма Тео и его спутники увидели перед собой ворота в крепостной стене Шиварина. Они кричали хором, называли свои имена, и ворота, наконец, распахнулись, словно объятия близких, когда человек возвращается под родной кров после долгих странствий на чужбине.
