Владимир Москалев - Два Генриха
Вскоре все выяснилось к обоюдному удовольствию, и обоз тронулся дальше, охраняемый еще двумя всадниками, один из которых – рыцарь.
Дорога эта и в самом деле вела в Страсбург, и торговцам она была знакома. Не первый год уже они колесят по дорогам Германии, странствуя из города в город; торгуют тканями, женскими украшениями, мехами, воском, солью, уксусом, корицей и прочим. Все это размещалось в трех крытых возах, каждый из которых тащила лошадь. Ею управлял седок на козлах, а сами купцы ехали по обе стороны обоза, зорко посматривая по сторонам. Как правило, они нанимали охрану; видя это, разбойники в большинстве случаев не решались нападать на обоз.
Старшина купцов по имени Ганс с видимой охотой согласился иметь своими попутчиками рыцаря и его оруженосца и немедленно завел с Ноэлем беседу о том, где его замок и как живут у них крепостные. Беседа оборвалась на полуслове, когда слева показалась высокая башня за каменной стеной – замок местного барона. Затем, по обе стороны редколесья, появились деревни в окружении полей, на которых работали крестьяне.
– Общинники, – кивнул в их сторону Ганс. – У них тут всё своё: лес, пруды, сенокос. Нынче, видишь, заняты севом. Хорошо помнят пословицу: «Брось зерно в грязь, вот и будешь князь».
– Уж очень их много, – отозвался Ноэль, – да и деревня, надо сказать, не маленькая: около ста дворов. Знать, богат господин, коли имеет столько сервов[5].
– Богат, это точно, да и крестьяне еще не все: остальные по ту сторону замка, их не видно. И все вокруг своего сеньора, как цыплята у наседки. Ну да хочешь жить – отказывайся от свободы в обмен на защиту замковых стен. Гарнизон там сильный, замок большой, а владелец его – граф Гуго. Чуть покажется неприятель, крестьяне бегут в замок, чтобы не быть убитыми. Но за то и кормят своего господина от пуза. Чем плох такой союз?
– Все это мне знакомо, поскольку я сам живу в такой башне, – ответил сын графа Эда. – Только что это за община такая? У нас об этом даже не слышали.
– Откуда же ты?
– Из южной Швабии. Предгорье Альп. С зубчатой крыши донжона мы видим Италию и Бургундию, хотя, по сути, они скрыты горами. Оттуда несут свои воды сразу пять рек: две на запад, две на восток, а одна уходит к итальянцам.
– Надо думать, такое слово как «жажда» в ваших краях никогда не слетает с губ, потому что незнакомо, – вывел заключение торговец, – так же как вам неизвестно, что такое община. Между тем, это нечто вроде комитета; он решает, кому пахать, кому лес валить и добывать рыбу, а кому и лён прясть. Община распоряжается всеми угодьями.
– И что же, сеньор не вмешивается?
– А чего ему совать нос, если все повинности выполняются, исправно платятся налоги, а его стол никогда не беден? Наоборот, он защищает своих людей, ибо они – основа его благосостояния, и чем больше у него крестьян, тем он богаче. Не удивлюсь, если вскоре он начнет тут возводить новый замок, больше этого, а может быть, даже город. Однако, сам понимаешь, рыцарь, такое наблюдается не везде. Бывают жадные и жестокие сеньоры, крестьяне бегут от них, а потом селятся в другом месте, подальше отсюда, где попадают в такую же земельную зависимость, но уже к другому сеньору.
– В Альпах замков мало, почти совсем нет, – молвил Ноэль, – но здесь, я думаю, их предостаточно. Равнина – не горы, тут много пахотной земли.
– Много строят, но немало и разрушают, – ответил на это купец. – Замок – не город, построить можно быстро, да важно не ошибиться, верно выбрать место. Один богатый барон возвел сразу два замка по соседству с церковными владениями некоего епископа. Тому, как уже можно догадаться, весьма не понравилось такое соседство, и он попросил барона срыть замки и поставить их где-нибудь в другом месте, подальше от него. Барон послал епископа ко всем чертям и пригрозил сжечь его дворец, а самого повесить, если тот еще раз сунет нос в его дела. Что оставалось епископу? Не идти же войной на незваного соседа, который к тому же сильнее его. Вот он и выразил недовольство королю: «Так и так, – говорит, – либо прикажите барону срыть свои замки, либо я предам этот край отлучению и закрою все церкви, а сам уйду из этих мест и пожалуюсь папе». Король Конрад, а это было во времена его правления, немедленно выступил в поход и уничтожил оба замка, а барона призвал на суд пэров и лишил феода.
Молодой рыцарь усмехнулся на это и сказал:
– Король был мудрым и отважным человеком, однако вряд ли и ему удалось бы взять приступом замок Фелькир, что на границе с Каринтией. Настоящая крепость, какой не встретишь нигде! Что перед нею башни этого барона? Две риги, не больше того.
– Ого! Неплохой форт для защиты владений герцога. Похоже, ты видел этот оплот. Не расскажешь ли?
– Охотно. Замок окружает глубокий ров, заполненный водой. Такую твердыню взять нелегко, можно сказать, невозможно. Однако неприятель, что подступил однажды к стенам Фелькира, выдумал хитрую штуку: сначала отошел, а потом неожиданно вернулся, везя с собой огромные плоты. С них и начался штурм замка. Но кто бы мог подумать, что осажденные окажутся во много раз хитрее осаждающих. Защитники замка неожиданно опустили подъемный мост и небольшим числом вышли на площадку для сражения. Увидев это, неприятель бросился на них, тем более что горстка смельчаков начала понемногу отступать. Плоты были забыты. Теперь все столпились у входа в замок, который оказался свободным, покуда его защитники все еще находились вне стен. И вдруг они разом исчезли через потайные двери в стенах. Не осталось никого, некому даже было поднять мост и опустить решетку. Окрыленные такой удачей, осаждающие ринулись внутрь, и чуть ли не половина их тут же попадала в ров, который никто поначалу не заметил. Оказалось, что по ту сторону этого рва возвышается точно такая же стена с такими же крепкими воротами. Ров этот был пустым. Те, что упали на дно его, очень скоро пришли в себя и устремились на штурм новой стены и новых ворот. Однако сделать это было еще сложнее, чем в первый раз, ведь глубина рва достигала десяти футов! Как оттуда достать до стены и до ворот? Но эти вопросы возникнут позднее, а сейчас неприятель, приставив лестницы, спускался в ров и тащил эти лестницы к противоположной стене. И когда почти все войско оказалось в этой ловушке, произошло то, что и положило конец осаде. Первая решетка вдруг опустилась, и тотчас ров стал заполняться водой из реки. Она поднималась все выше, люди начали тонуть, а те, кто пытался спастись, взобравшись на лестницы, были безжалостно перебиты лучниками или облиты сверху кипящей смолой. Вскоре наступил конец. Когда вода ушла, дно рва было усеяно трупами людей. А из защитников замка не погиб ни один человек.
– Любопытно, как же они сами выбирались из крепости на равнину? Ведь им надо было спускаться в ров, а потом подниматься. А всадники, повозки? Что скажешь на это?
– Ты еще не видел таких хитрых замков. Между обеими стенами опускались подъемные мосты, каждый на сваях высотой в те же десять футов; сначала падал вниз настил со стороны замка, потом другой, который немного перекрывал его. Как видишь, ничего сложного.
Купец понимающе кивнул. Потом спросил:
– Откуда же ты сам узнал? Был там?
– Рассказывал отец. А ему – король, который гостил однажды у своего вассала.
– Действительно, такая крепость неприступна, – согласился Ганс. И неожиданно прибавил: – Случись это тридцать лет назад, у людей было бы много мяса и умерло бы гораздо меньше.
– Какого мяса? О чем ты? – не понимал Ноэль. – Уж не хочешь ли сказать… Впрочем, я слышал о голодных годах. Но неужели поедали людей?.. Расскажи! Кому, как не тебе знать об этом.
Вздохнув и помедлив, собираясь с мыслями, Ганс начал свой страшный рассказ. Арни, услышав начало, подъехал ближе и уже не сводил глаз с торговца, частенько по ходу повествования вворачивая подобающие случаю междометия.
– Засухи и неурожаи не такое уж редкое явление на земле, об этом каждый знает. Пожары и эпидемии тоже. Но хранит ли история прошлых королей память о стольких голодных годах? Ведь их было сорок или пятьдесят при последних Каролингах и трех первых Капетингах. Время Страстей Господних… Не кара ли это с небес за грехи человеческие? Хотя, в чем грех? Но разве спросишь об этом у Господа? А он тем временем изливал свой гнев на людей: то выжжет все кругом палящим солнцем, то зальет землю дождями. Три года длилась самая страшная кара и кончилась в год Вознесения Христа к Отцу Небесному. Поля были залиты водой, как в дни всемирного потопа, ветер свирепствовал в городах и деревнях, вырывая с корнем деревья, унося прочь крыши, ломая дома. Изредка выглядывало солнце, давая жизнь будущему урожаю, но тут налетали всадники. Они не могли ограбить замок и в злобе вытаптывали посевы, сжигали дома, убивали крестьян и уводили их скот. И вот проходит лето, а урожая нет и в помине. Ничего не выросло, и нечего стало есть. А впереди зима. И это уже не первый год. Стали собирать траву, листья, корни – всё, что годилось в пищу, из чего можно было хоть что-то сварить. Но это на зиму, а сейчас поедали последнюю скотину, добрались до собак, кошек, птиц, поели всех крыс и мышей. За простого гуся, да еще и поджаренного, можно было получить столько золота и драгоценностей, сколько стоил целый город.
