Последние дни Константинополя. Ромеи и турки - Лыжина Светлана

Мастер явился из города румов и обещал, что если окажется принят на турецкую службу, то отольёт для султана огромные пушки, перед которыми не устояли бы даже стены Вавилона.

Это был тот самый человек по имени Урбан, которого минувшей зимой обнаружила "верная тень", и к которому Шехабеддин отправил четырёх евнухов, чтобы уговорили Урбана предстать перед султаном. Вот почему Шехабеддин настоятельно советовал Мехмеду поверить мастеру и дать возможность проявить умения:

- Повелитель, даже если этот человек преувеличивает, мы с его помощью можем уязвить гордость румов. Он сейчас служит правителю румов, но не получает жалования. Хорошо бы переманить этого мастера к нам.

Мехмед согласился, а меж тем румы сделали всё от них зависящее, чтобы хорошенько его развлечь. Правитель румов прислал посольство, которое Мехмед принял в своём шатре, где также собрал всех начальников, чтобы они тоже повеселились.

Юный султан, сидя на походном троне, с нарочитым спокойствием выслушал возмущённую речь послов, которые заявили, что турки не имеют права строить здесь крепость, и что эта территория может использоваться лишь для прохода войск. Когда речь закончилась, Мехмед с улыбкой сказал сановникам:

- Смотрите-ка! Румы рассердились.

Заганос, Шехабеддин и многие военачальники заулыбались и даже засмеялись. Халил и несколько других дворцовых чиновников, поддерживавших его, не разделили общего веселья.

Мехмед знал язык румов, но не снизошёл до того, чтобы говорить с послами сам, поэтому велел толмачу:

- Скажи им, что мы строим здесь крепость лишь с одной целью: для безопасной переправы своих войск, чтобы в дальнейшем воевать с нашими врагами, которые выступают против нас на той стороне пролива. - Очевидно, султан вдруг вспомнил, что формально его войска собраны для похода на Караман, а не для того, чтобы защитить строителей крепости, если румы предпримут нападение. - Скажи, что корабли франков, пользуясь разрешением румов, постоянно плавают по проливу, а иногда занимают его весь, не давая пройти нашим судам. Мы намерены положить этому конец, а если румы не согласны, то пусть попытаются помешать. Посмотрим, как у них это получится. Сейчас мне видится, что румы совсем не умеют защищать этот берег.

Заганос, Шехабеддин и военачальники снова заулыбались и засмеялись, Халил со своими сторонниками вновь не поддержал веселье, но послы, кажется, не заметили. Они растерялись от слов султана, а Мехмед, продолжая веселиться, снова обратился к толмачу:

- Скажи, пусть правитель румов сам решит, как ему поступить, но если его послы сейчас или в будущем ещё раз скажут, что не следует строить крепость, я с этих послов сдеру кожу.

Посольство румов удалилось, но ещё через некоторое время явилось снова. На этот раз послы посетовали, что турецкий лагерь причиняет большой урон всем окрестным земледельцам, потому что волы и мулы, которых строители отпускают на отдых и выпас, топчут поля. Послы сказали, что правитель румов предлагает сам снабжать лагерь пищей для скота, чтобы никто не трогал земледельцев.

На этот раз Мехмед не смог сохранять спокойствие и рассмеялся прямо посреди речи:

- Смотрите-ка! - сказал он сановникам. - Румы больше не сердятся. Теперь они хотят помочь мне строить крепость.

Это было и впрямь весело, поэтому даже некоторые из сторонников Халила не удержались от улыбок, но Заганос, стоявший слева от трона позволил себе шепнуть:

- Повелитель, а если румы не так глупы? Что если от их пищи наши волы и мулы падут, и это помешает нам закончить строительство?

- Это вполне возможно, Занагос-паша, - ответил Мехмед, - но я и не подумаю принимать помощь. - Он повернулся к толмачу: - Скажи им, что помощь мне не нужна. Мы сами возьмём всё, что нам нужно. А если правитель румов хочет избавить меня от хлопот, то пусть откроет ворота своей столицы, которые сейчас закрыты из-за страха перед моими людьми. Я хочу захватить этот город, но будет проще, если румы сдадутся сами.

Послы снова отбыли, но после их ухода Халил-паша, пока султан не отпустил всех своих подчинённых, попросил позволения говорить.

Мехмед не мог запретить, хотя по лицу великого визира было ясно, что тот не скажет ничего ободряющего:

- Повелитель, ты поступил неосмотрительно, когда прямо объявил румам о своих намерениях.

- Если румы сами до сих пор не догадались, что я задумал, то они глупцы, - ответил юный султан. - И если у румов нет друзей, которые могли бы подсказать им, то, значит, и друзья румов - глупцы все до единого. Не вижу смысла скрывать.

- Столица румов очень хорошо укреплена, - сказал Халил. - Мой повелитель, если ты после всех своих слов не сможешь взять их город, это будет несмываемый позор для тебя. Осмелюсь напомнить, что тридцать лет назад твой великий отец уже осаждал город и потерпел досадную неудачу. Сорок лет назад наши войска также осаждали город и опять неудачно. И пятьдесят лет назад была весьма упорная попытка. И опять закончилась неудачей.

- Халил-паша, - многозначительно произнёс султан, - с годами мощь нашего государства растёт, а румы всё слабее. Разве ты не видишь этого? Разве ты не видишь, что время настало? Да, мой отец потерпел неудачу и потому охотно слушал тебя, когда ты говорил, что взять главный город румов невозможно. Но меня ты так легко не убедишь и поэтому, если хочешь портить нам веселье, то приготовь доводы более весомые.

Тем не менее, настроение Мехмеда было подпорчено, поэтому когда послы от правителя румов явились в третий раз, султан уже не веселился.

Стоя всё в том же шатре перед троном, послы сказали, что правитель румов очень сожалеет, что султан настроен воевать и что турецкий правитель сам является причиной войны, поскольку нарушает договоры. Во-первых, нарушает обещание жить с румами в мире, а во-вторых, строит крепости, где не положено.

Услышав про крепость, юный султан до этого сидевший на троне неподвижно, аж вскочил и крикнул своим сановникам:

- Опять!? Я же предупреждал, что если послы ещё раз скажут хоть слово против строительства крепости, я сдеру с послов кожу! Румы плохо слышали? Или забыли? Придётся преподать им урок. - Вот почему обратно к правителю румов отправилась лишь посольская свита, которая, конечно, рассказала в городе о случившемся.

Сама крепость была достроена к концу лета. Мехмед оставил в крепости сильный гарнизон и пушки, чтобы стрелять по кораблям франков (если будут плавать по проливу без султанского разрешения), а сам вернулся в Эдирне - готовиться к войне.

О том, как Халил-паша пытался поучать своего султана, Мехмед не забыл. И вот теперь поздним осенним вечером, пригласив к себе двоих самых верных слуг, рассказал им, что сегодня ночью тоже будет поучать старого отцовского сановника:

- Передайте Халилу мой приказ: явиться ко мне немедленно. А если Халил не захочет сам прийти, сделайте так, чтобы он всё же предстал передо мной. Никаких отговорок я не потерплю. Приказ должен быть исполнен.

Шехабеддин не удержался и метнул в сторону Заганоса озорной взгляд из-под ресниц, будто говоря: "Друг мой, наступающая ночь обещает быть весёлой".

* * *

Шехабеддин с Заганосом стояли посреди пустой тёмной улицы напротив дома Халила. На небе светился серпик нарастающей луны. Огни в домах погасли. Халил, конечно, уже лёг спать, поэтому время встряхнуть великого визира было самое подходящее.