Валерий Евтушенко - Легенда о гетмане. Том II
Оставалось еще три возможных конкурента в борьбе за власть в будущем: Серко, Жданович и Богун. Однако, самый мудрый из них, Серко, своевременно нашел пристанище на Запорожье, куда гетманская власть не распространялась; Жданович был отправлен с посольством к королю, а затем в рейд по Польше; предусмотрительный Богун отказался принять присягу на верность царю, чем навсегда отрезал себе путь к гетманской булаве.
Как бы то ни было, но в последний год его жизни после гибели Ивана Золотаренко, рядом с Хмельницким не оказалось ни одной личности, способной с достоинством принять булаву из его слабеющих рук. Генеральный писарь Иван Выговский был в почете у старшины, но у широких казацких масс авторитетом не пользовался. Полтавский полковник Мартын Пушкарь имел большое влияние у казацкой «черни» и народных масс, но до уровня государственного деятеля явно не дотягивал. Остальные в гетманском окружении либо были слишком молоды, как Дорошенко или Носач, либо с достаточно темным прошлым, как Павел Тетеря, непонятно каким образом ставший переяславльским полковником.
Конечно, оставайся в живых Тимофей, никаких проблем с преемственностью не возникло бы. Покойный гетманыч был достатачно известен в казацкой среде и пользовался авторитетом у старшины. Вряд ли кто-то из влиятельных полковников, возвысил бы голос против вручения ему гетманской булавы даже при жизни Богдана, на что тот и рассчитывал. Однако, смерть Тимофея спутала все планы гетмана и после некоторого колебания, он решил оставить своим преемником Юрия. Хмельницкий не хотел отдавать гетманскую булаву кому-либо другому в значительной мере потому, что за десять лет накопил огромные богатства и не хотел, чтобы они достались кому-то, помимо членов его семьи.
Однако о великих людях нельзя судить по их слабостям, мелким неудачам или даже ошибкам, а лишь по тем грандиозным делам, которые они совершили, достижениям, оставленным людям после своего ухода в иной мир и великим идеям, которыеих вдохновляли. Богдан любил свою Отчизну, верно служил ей до последнего вздоха и мечтал увидеть ее независимой, свободной и равноправной в семье европейских держав. Не его вина, что надежды и стремления его до конца не осуществились…
В 1657 году году Богдану Хмельницкому исполнилось не более 62 лет и он был еще далеко не старым человеком, но к лету его здоровье внезапно ухудшилось. В молодости и в зрелые годы могучий организм казака легко выдерживал все тяготы и лишения военной жизни, особенно в ту эпоху, когда человек привык постоянно переносить огромные физические нагрузки. Правда, был период, когда гетман сильно злоупотреблял спиртным, однако после женитьбы на Ганне Золотаренко, он резко остепенился. Все же смерть двух сыновей, постоянные военные заботы, проблемы государственного управления не могли не отразиться на здоровье даже этого железного организма. Тем не менее, многие думали, что болезнь гетмана, ставшая причиной преждевременного ухода его из жизни, связана не столько с физическим состоянием его телесной сущности, сколько с тем, что он оказался сломлен морально и духовно крушением своих надежд на победу над Польшей. В самом деле, еще год назад ничто, казалось бы, не предвещало болезни Богдана Хмельницкого. Однако, получив известие о заключении царем мира с поляками, гетман на глазах стал сдавать. Он впал в тоску и уныние, недуг постепенно подкрадывался к нему, а сопротивляться болезни у Богдана Хмельницкого не было ни сил, ни желания. Усилия последних десяти лет его ратных трудов шли прахом, Украйне грозило новое порабощение или, во всяком случае, новая разрушительная война. Выговор от царя и неудача похода Ждановича оказались последней каплей. Больше не было смысла сопротивляться углубляющейся болезни, не было смысла бороться за жизнь.
Предвидя, что дни его сочтены, Хмельницкий в июне собрал раду и предложил казакам избрать себе преемника. Из любви и преданности к гетману в его преемники был избран шестнадцатилетний Юрий Хмельницкий, против чего Богдан вначале на словах возражал, но фактически он, по-видимому, именно на такое решение рады и рассчитывал. Более того, когда миргородский полковник Григорий Лесницкий, друг Выговского, опрометчиво высказался, что гетманскую булаву следовало бы вручить нынешнему генеральному писарю, Хмельницкий рассвирепел. Не в меру болтливого полковника он приказал заковать в кандалы, а Выговский до самого вечера валялся у него в ногах, вымаливая прощение.
Все же, согласвишись с избранием своим преемником Юрия, гетман поручил Выговскому и Пушкарю быть его наставниками на первое время.
Конечно, выбирая в новые гетманы Юрия Хмельницкого, рада исходила из предположения о том, что сам Богдан проживет еще, хотя бы несколько лет, и за это время Юрий возмужает, окрепнет, изучит военное дело. Однако, судьбе бло угодно распорядиться иначе.
Царские послы, прибывшие в Чигирин, застали его уже тяжело больным. Выслушав формальный выговор царя без особого волнения, гетман произнес пророческие слова: «Хоть они и выбрали нашего государя на польское королевство, но это только на словах, а на деле того никогда не будет».
Он доподлинно знал об этом, так как перехватил письмо поляков к австрийскому императору, в котором сообщалось о мотивах, толкнувших Речь Посполитую на обещание русскому царю польской короны.
Уже перед самой его кончиной к Хмельницкому прибыл посол Беневский от польского короля. Ян Казимир еще раз попытался склонить гетмана к выходу из московского подданства.
Хмельницкий твердо ответил королевскому посланнику:
— Я уже одной ногой стою в могиле, и на закате дней не прогневаю Бога нарушением обета царю московскому. Раз я поклялся ему в верности, сохраню ее до последней минуты.
22 июля состояние гетмана ухудшилось. Его хватил апоплексический удар (инсульт) и в течение последующих пяти дней он уже не приходил в сознание. У постели Богдана в его спальне с затемненными шторами постоянно сидели заплаканные дочери, невестка-вдова Тимофея с двумя внучками и жена. Безутешная Ганна держала мужа за исхудалую руку, прижимаясь к ней губами, и чувствовала, как жизненная энергия постепенно покидает его. К исходу пятых суток его на несколько минут оставили одного. В комнате царил полумрак, свечи горели только над изголовьем кровати. В этот момент Богдан на несколько секунд пришел в себя и обвел взглядом пустую спальню. Какие-то мрачные фигуры стояли в ее темных углах. Вглядевшись, гетман узнал своих старых боевых товарищей Кривоноса, Кречовского, Нечая, Морозенко, Небабу и других, кто уже давно ушел из жизни. Они стояли, молча глядя на него, и их полупрозрачные фигуры скорее напоминали размытые тени, слабо колышущиеся в неверном пламени свечей.
