Александр Степанов - Порт-Артур. Том 1
Поднявшись на мостик, адмирал поздоровался с вахтенным офицером мичманом Рыклицким.
– Вы давно в Артуре? – спросил адмирал.
– С год, ваше превосходительство.
– Скучали поди здесь до войны?
– Да и сейчас невесело. За месяц войны только два раза побывали в боях, а то все на бочках на внутреннем рейде отстаиваемся да небо коптим.
– Потерпите! Я не собираюсь эскадру мариновать в гавани, – особенно крейсера. Возможно чаще будем выходить в море, чтобы тревожить японцев!
Серый рассвет постепенно вступил на смену ночи. Один за другим гасли прожектора, сквозь утренний туман все отчетливей проступали очертания гор.
Адмирал, поеживаясь от холода, спустился с мостика.
У своей каюты Макаров встретил Дукельского. Выбритый, раздушенный, с закрученными кверху усами, лейтенант имел фатоватый вид. Макаров поморщился, – он не переносил фатов и пшютов.
– Чем порадуете, Георгий Владимирович? – спросил он своего флаг-офицера.
– С «Петропавловска» присланы бумаги, полученные вчера вечером и ночью: донесения сторожевых судов, рапорт флагманского врача о количестве больных и два пакета с дешифрированными секретными телеграммами из штаба наместника, – доложил Дукельский, подавая почту.
Адмирал прежде всего вскрыл конверт, из которого выпали две бумажки, аккуратно исписанные прямым готическим почерком Моласа. Прочитав их, Макаров помрачнел.
– Полюбуйтесь, пожалуйста! Успели уже донести наместнику о моих вчерашних распоряжениях в порту. «Наместник считает нежелательным тесное соприкосновение портовых рабочих с матросами, неизбежное при размещении рабочих в казармах флотского экипажа, а равно и зачисление их на довольствие в порту, так как этим последним обстоятельством создается общность интересов матросов с рабочими в отношении пищи. Наместник на будущее время просят предварительно согласовывать с его штабом все вопросы, связанные с положением вольнонаемных рабочих в порту», – прочитал адмирал.
– Кто же отвечает за ход ремонтных работ, – я или штаб наместника? Если я, то позвольте мне распоряжаться, как я найду нужным! – наскакивал Макаров на Дукельского, как будто распоряжение исходило от него, а не от наместника. – А вот второе – еще лучше; «Инструкция морского штаба командующему Тихоокеанским флотом. Категорически воспрещается вступать в бой с главными силами противника до возвращения в строй кораблей, подорванных двадцать шестого января, в то же время надлежит беспрестанно тревожить японцев ночными действиями миноносцев и легких крейсеров». Это за десять тысяч верст, из Питера, дают мне инструкцию! Смешно, если бы не было так грустно! Что же, мне от японцев в гавани прятаться, а не вести войну? Хороши налеты миноносцами, когда у нас их едва двадцать, а у японцев полсотни.
– Разрешите доложить, ваше превосходительство, – перебил его Дукельский. – При адмирале Старке фактически флотом командовал сам наместник. Он, в свою очередь, получал директивы из Петербурга.
– Я не Старк и командовать флотом собираюсь сам. Надо узнать, кто это сообщил о моих распоряжениях в порту.
– Командир порта адмирал Греве.
– Откуда вы это знаете?
– Он в них лично заинтересован.
– Если это так, то его придется немедленно убрать.
– Адмирал Алексеев лично установил этот порядок перед своим отъездом из Артура, двадцать восьмого января.
– Как, командир любого корабля помимо меня будет сноситься со штабом наместника? Сегодня же отдайте приказ: согласно таким-то статьям военно-морских законов запрещаются кому бы то ни было всякие служебные сношения со штабом наместника помимо меня. В штаб наместника приказ пошлите в копии!
– Без нас туда будут доставлены все экземпляры этого приказа, – усмехнулся Дукельский. – Сейчас подъем флага, ваше превосходительство!
Приняв рапорт от, командира крейсера, адмирал, не завтракая, уехал на «Петропавловск». По дороге туда на катере он неожиданно вспомнил о сухопутном начальстве.
– И они тоже пишут о действиях флота наместнику? – спросил он у Дукельского.
– Пишут и часто клевещут на нас.
– Этому надо положить конец. Свяжитесь с комендантом крепости. Как его?
– Генерал Стессель.
– Да, с ним, – не примет ли он сегодня меня с официальным визитом вместе с Моласом и вами часов этак около двух дня. Было бы желательно также присутствие всего сухопутного начальства.
– Есть, ваше превосходительство!
– Не сегодня-завтра должен приехать в Артур начальник военного отдела моего штаба, полковник Агапеев. Тогда я ему специально поручу связь со штабом крепости, а покуда попрошу связаться с ними вас.
На «Петропавловске» Макаров только поздоровался с выстроенной командой и тотчас же отправился в штаб к Моласу.
Оставшись наедине с Моласом, Макаров с раздражением начал ему высказывать свое возмущение существующими в эскадре и Артуре порядками. Когда Макаров выдохся, Молас бесстрастно, спокойным голосом начал объяснять сложившуюся в Артуре обстановку.
– Морокой штаб получает сведения о деятельности наместника не только через его штаб, но также через генерала Стесселя, коменданта Владивостока и даже через иностранных морских и военных агентов, находящихся в Маньчжурии.
– А в японском морском штабе, часом, справок не наводят? – иронически спросил Макаров.
– Навели бы, если бы японцы дали справки, ибо они больше в курсе наших дел, чем Петербург. Хотя, вероятно, Петербург кое-что и пытается получить через французов или немцев. Штаб наместника ведет ту же политику по отношению к нам. Его информирует сухопутное и даже гражданское начальство.
– Все это подрывает авторитет начальников! Вы тоже информируете о моей деятельности наместника?
– Еще не успел.
– Только поэтому. Не ожидал я от вас такого ответа.
– Степан Осипович! – перешел Молас на интимный тон. – Я так же, как и вы, считаю эту систему неправильной, но против распоряжения из Петербурга идти нельзя. Я думаю, что мы с вами, оба старые моряки, сумеем сговориться по этому вопросу. Если вас это не удовлетворяет, я готов уйти.
– Дело не в нас с вами, Михаил Павлович! Дело в самой системе шпионажа младшего за старшим и всех друг за другом. Вот что, по-моему, недопустимо! Раз мне не доверяют, – пусть заменят другим. Надо этот вопрос четко поставить перед Алексеевым. Что касается Петербурга, то с указаниями оттуда я особенно считаться не собираюсь. Нам на месте все виднее и понятнее, чем в Питере. Я буду твердо вести свою линию в этом отношении… Вы не сердитесь на меня, Михаил Павлович, – под горячую руку я бываю резок. – И адмиралы обменялись рукопожатиями.
